Обратная сторона руны. Мария Куприянова
вот едва заметно колыхнулась паутина, затянувшая дальний угол комнаты; вот за окном забарабанил дождь, щедро поливая сердитых прохожих, спешащих быстрее найти укрытие.
Мир представлялся цепью, состоящей из бесчисленного количества звеньев. Все они, переплетаясь, образовывали единое целое. Стоило хоть где-то разорвать нить – и, подобно кругам от брошенного в воду камня, последствия неизбежно отражались на других. Рин учился видеть эту связь, чувствовать, как живет и дышит мир. И, конечно же, старался понять, как эти звенья сплетены в отдельном живом организме. Знания, подчерпнутые из книг, из уроков, наложенные на медитации, начали давать свои плоды. С наступлением весны юный ученик уже мог определить место, где зарождалась и каким образом распространялась в человеке болезнь.
Приспешник демона принимал больных, и Рин наблюдал, как мастерски Коул распознает заболевание и избавляет от него.
– И все же мне непонятно, – тяжело вздохнул он, когда за очередным исцеленным закрылась дверь. – Увидеть источник заразы – это одно. Но как его устранить?
Маг внимательно посмотрел на ученика, а потом произнес:
– Думаю, ты уже готов перейти на следующую ступень. Садись вот сюда, —указал он на ковер, лежащий посреди комнаты. Сам же опустился напротив. – Закрой глаза. Расслабься. Представь, что я твой пациент. Делай все так, как я учил.
Рин глубоко вздохнул и сосредоточился на сидящем перед ним человеке: на его сердцебиении и на жизненных нитях – так лекарь называл связывающие организм звенья. Резкая боль в правой руке заставила его охнуть, открыть глаза и схватиться за рану.
– Да вы что? – воскликнул он, недоуменно разглядывая кровавую полосу, протянувшуюся от локтя до запястья.
Эйвон сжимал длинный чуть изогнутый нож.
– Не открывай глаза! – сердито рявкнул он. – Не отвлекайся ни на что! Даже на себя! Ты должен лечить меня, и ничто не должно мешать!
Рин поморщился, глядя на то, как из пореза течет кровь, но перечить магу не стал. Вновь погрузился в транс и, когда боль пронзила левую руку, дернулся, зашипел, но сумел сдержаться. Мысленно вцепился в узор, который видел в организме Коула. Сконцентрировал на нем все свое внимание, всю силу. Жизненные нити учителя светились золотистым здоровым цветом.
Снова удар. Кинжал вошел в правое плечо. Рин вскрикнул, сцепил зубы, изо всех сил стараясь не упустить рисунок, начертанный перед внутренним взором. Нужно быть сильнее. Нельзя поддаваться боли. Среди светлого плетения в теле учителя он вдруг разглядел что-то… Красное пятно. Оно воспаленной кляксой расплывалось в области плеча.
– Я вижу, – прошептал Рин. – У вас рана. От ножа… Повреждены мягкие ткани… Но ничего серьезного… Кажется.
– Теперь ты можешь открыть глаза, – довольно произнес Коул.
Действительно: по левому плечу учителя расплывалось кровавое пятно. И, судя по внешнему виду, рана была нанесена ножом.
– А теперь взгляни на себя.
Рин моргнул, подумав, что зрение его обманывает,