Рабыня эмиратов. Мария Юрьевна Сафаргалеева
действиям в комнате читалась молитва Аллаху, в которой просилось простить грехи усопшего.
На мгновение я даже задумалась над тем, прощу ли я ему его грехи. Этот человек заплатил людям, которые похитили меня. Фактически заключил брак без моего согласия, а потом хотел взять меня против воли. Я чувствовал боль, страх и унижение из-за него. Моя мама чуть не сошла с ума от волнения, а я чуть не заработала тяжкого греха. Поэтому ответ очевиден. Я не прощаю его поступки. Пусть он понесет наказание на том свете. Так будет справедливо.
Мне пришлось выглядеть, как женщина, которая носит траур. Малика попросила меня отказаться от ярких цветов и украшений. Я закрыла все части тела, кроме лица и кистей рук. Даже волосы мои были скрыты под темным платком. Весь мой вид кричал о скорби, которой в середине не было.
Находиться в трауре правомерным мусульманам разрешается не более 3-х суток. Малика как-то обмолвилась, что кто дольше избивается, тот выражает свое неуважение и неповиновение велениям Аллаха. Мне же это только на руку, меньше придется играть на публику.
Как таковых поминок сразу после похорон у мусульман не предусмотрено. Что меня удивило, так это то, что в доме в знак траура на три дня перестали готовить еду. Для родственников, приехавших издалека устраивали обед в соседнем доме, который принадлежал кому-то из друзей умершего.
Саму поминальную трапезу я увидела только по окончанию третьего дня. Ислам запрещает делать пышные поминки, потому что это считается, что гости заставляют близких тратиться, вместо того, чтобы помочь им морально или материально. Поэтому я вместе с Маликой и девушками из персонала готовила простые блюда и сладости.
Уже за самым столом я узнала, что среди приглашенных гостей только ближайшие родственники. Я увидела семьи двух старших сыновей покойного, а также дочь, с которой забавлялся господин Халим. Ее матери не было и я понимаю почему. Ей здесь не место, как и мне.
Это было так неловко, когда мне выражали слова сочувствия, а я даже поблагодарить на них не могла. Во-первых, я много не понимала. Во-вторых, никакого горя не испытывала. Все это мне казалось одним долгим сном, который вскоре должен был закончиться.
Поминальная трапеза была долгой. Во время нее молились за душу умершего и вспоминали его добрые дела. Я же могла только считать минуты пока все закончится, чтобы побежать в спальню и начать собирать вещи, потому что ничего хорошего об этом человеке в голову не приходило. Только одно отвращение и ненависть.
Как только гости начали понемногу расходиться, я поняла, что это мой единственный шанс. Сейчас я могу незаметно покинуть этот дом и больше никогда к нему не вернуться. Потому что, что делать здесь дальше, я просто не представляю.
Сумка тяжело закрывается от количества вещей, которые я едва упаковала. Вот и все. Сейчас я выйду за пределы этой спальни и буду вспоминать ее как ужасный момент своей жизни. Перед глазами до сих пор стоят сцены первой брачной ночи, а в ванной комнате