Сны о свободе. Никита Панин
этого разногласия оказались катастрофическими.
Князь Тэруин был вынужден бежать из Княжеского Дворца. Вскоре он объявился на севере, где сумел объединить под своим знаменем несколько графств, тем самым отняв у брата часть земель.
С тех пор прошло уже девять лет, однако война между братьями еще не окончена: князь Мэруин так и не сумел вернуть север под свой контроль.
– Моя госпожа, – подал голос министр казначейства, – этот трус ведет войну подлыми методами. Он заполонил рынок нашего княжества дешевыми контрабандными товарами. Ваши подданные предпочитают покупать их и тем самым своими руками жертвуют князю Тэруину средства для продолжения войны. А тем временем наши ремесленники и крестьяне теряют спрос и разоряются.
– При этом народ истощен и не желает продолжать войну с предателем, – добавил первый министр. – В народе ходят опасные… нежелательные слухи. Поговаривают, что подати, которые взимает предатель, гораздо ниже, чем те, что собирает наш государь. Крестьяне вольны рубить лес, сколько им вздумается, и не отдают за это ни гроша в казну. Помещики северного княжества отводят для их нужд больше земель, чем наши. А голод, говорят, не случается даже в неурожайные годы, потому что предатель бездумно раздает зерно из городских хранилищ.
– Наши крестьяне и мещане сетуют на гнет помещиков и сановников, – вступил в разговор третий придворный. – Нашим войскам все чаще приходится отлавливать крестьян, бегущих на север.
Андромеда нежно улыбнулась и жестом распорядилась налить себе вина:
– Наш враг Тэруин опасен не потому, что угрожает продолжить наступление на юг. Князь Тэруин опасен потому, что образ его добродетели проник в умы нашего народа. Я правильно поняла вас, друзья?
Удивительно, как точно Андромеда в нескольких словах описала проблему, которую не смогли сформулировать три министра. Речь Андромеды всегда отличалась лаконичностью.
– Да, Андромеда, – кивнул Мэруин.
– Стало быть, на то есть причины.
Этими словами Андромеда согласилась с обоснованностью слухов. А это была настоящая дерзость по отношению к князю. За столом воцарилось молчание. Первый министр побледнел и опустил взгляд. Те придворные, которые не были обременены государственной службой и не несли ответственность за обстановку в стране, наоборот, заинтересованно переводили взгляд с Андромеды на супруга, ожидая продолжения речи первой или ответа второго.
– Полагаю, вы, господин первый министр, хотели сказать, что люди недовольны текущим положением дел, – продолжала Андромеда. – Однако, с другой стороны, найдется ли период в истории, когда подданные проявляли благодарность и покорность? В любой эпохе и при любом правителе найдутся недовольные. Вы согласны со мной?
– Да, моя госпожа, – раболепно ответил первый министр. Речь Андромеды, сначала чуть не стоившая ему службы, теперь стала для него спасительной.
– Так почему же в княжестве Тэруина мы не наблюдаем недовольства