Камчатский рубеж. Максим Мозжжерин
они и выделялись в темноте. У караульного слева на поясе висело холодное оружие, рукоять которого торчала из ножен; какое точно, Алексей определить не мог, то ли палаш, то ли сабля, на правой стороне крепилась сумка – видимо, для пыжей, пороха и пуль. Головной убор на караульном был высоким, на нем поблескивал золотом двуглавый орел.
Они все приближались к часовому, он окрикнул:
– Стой, кто идет?
Тихон ответил:
– Служивый, это я, Тойон.
– Проходи! – ответил караульный, продолжая неподвижно стоять у входа.
Войдя в здание, они остановились, было темно и тихо, и только кто-то спускался по лестнице, стали отчетливо слышны шаги. На первом этаже располагалось караульное помещение для тех, кто нес службу по охране губернатора, откуда проникал тусклый свет от лампады. Через несколько мгновений к ним приблизился небольшого роста человек с канделябром на три свечи, и они увидели перед собой подростка лет двенадцати.
– Господа, их превосходительство ждет вас! – сказал он четко и торжественно.
Они стали подниматься по лестнице вслед за идущим впереди отроком на второй этаж и оказались в темном помещении, где пахло воском. Мальчишка, который их сопровождал, поставил канделябр на стол, стоявший в углу, и немедленно вышел, плотно закрыв за собой дверь.
– На сегодня моя миссия закончена, увидимся завтра, – сказал Тихон. – Света, ты присядь на стул, он там, возле стола, ребята должны идти к губернатору без тебя. А вы, друзья, помните, о чем я вам говорил. – Сказав это, он повернулся и направился к выходу.
Дверь отворилась, и на пороге стоял уже знакомый им мальчуган.
– Господа, проходите!
Войдя в полутемную комнату, они почувствовали запах струганых бревен и воска, в углу находился массивный стол, на котором стоял канделябр на пять свечей, разложены карты и бумаги, чернильный прибор с гусиным пером. Над столом на стене висела икона, под ней горел слабый фитилек лампады. Из полумрака вышел человек.
– Подойдите к столу, господа, а то здесь ничего не видно, – послышался из темноты голос.
Только сейчас они увидели человека, подошедшего к ним.
– Рад, что вы прибыли, господа офицеры, людей и так не хватает, а офицеров тем более, – сказал он.
Перед ними стоял хорошо сложенный человек в мундире с большими золотыми эполетами, ему еще не было пятидесяти лет, но абсолютно седые волосы и пышные, но аккуратно подстриженные усы придавали ему солидности, лицо его было загорелым и мужественным, говорил он тихо, но четко, по-военному. Подойдя почти вплотную к посетителям, он сначала посмотрел на Федора, тот почувствовал, как тело перестало его слушаться, оно стало напряженным, руки вытянулись по швам, а ноги, вернее, каблуки сапог сами щелкнули друг о друга почти одновременно с кивком головы. Алексей мельком посмотрел на брата, у него то ли от страха, то ли он забыл про НП, но лицо стало каким-то не своим, глаза выпученные, прежде свисавший живот теперь был как будто втянут и незаметен. Федор не