Скрипки, они такие. София Парипская
упрекнул он нас.
– А как же? Ведь интересно посмотреть, как банк работает! Скоро и у нас платёжные карточки будут, – важно заметил Лёнька.
Вообще друг у меня – молоток: и рассуждает как надо, и со мной в опасности не испугался.
Я смотрел на Лёньку, а у самого голова работала. Вовсе и не сбой произошёл у Среднего, а он точно уловил мои мысли: я планирую ограбление. И Средний назвал их опасными. Коленки мои снова задрожали, но я взял себя в руки и повторял, что был на секретном задании, как разведчик.
Ольга решила позвонить нашим родителям. Я пытался её отговорить. Чтобы не давать их телефонные номера, сказал, что папа всегда на вызове, так как он врач скорой помощи, а мама непременно сидит в подвале, в запасниках своей библиотеки, а туда сигнал не проходит.
А вот Лёнька сразу назвал контакты своей мамы. Удивительно, но он совсем не боялся, что его будут ругать. Да и вообще расхрабрился: всё спрашивал, где же деньги лежат, почему их не видно.
Лёнькина мама – тётя Таня – быстро за нами пришла. Поохала-поахала, пока мы ей обо всём рассказывали, и повела домой. Всю дорогу она беспокойно прижимала нас к себе, а когда мы проходили мимо кондитерской, решила угостить нас сладким – в качестве лекарства от стресса.
Я выбрал самое большое пирожное, а Лёнька – самое воздушное. Сок тоже заказали – тянули его через соломинку и соревновались, у кого пузырей больше. Про банк мы уже совсем не вспоминали.
Мама Лёньки смотрела на нас то строго, то нежно.
– Ну вот, теперь вас можно домой вести, а то были такие прибитые, испуганные… А сейчас ваш страх в пирожном растворился.
– Мам, ну мы же любознательные! – Лёнька хитро улыбнулся.
– Как я вас понимаю! Вы же любознательные, всё вам хочется исследовать. Но банк – это всё-таки серьёзная организация, и вы пока ещё не доросли ходить туда самостоятельно.
Мы с Лёнькой совсем развеселились: начали бегать и в догонялки играть, а дома всё время хохотали.
– Может быть, вам врача надо вызвать? Вы ведёте себя как ненормальные! – Лёнькина мама не на шутку разволновалась. – Хотя понимаю, что хохот ваш из-за стрессовой ситуации.
Когда тётя Таня кормила нас щами и котлетами, мы набросились на еду, словно с голодного края, а наевшись, разморились и совсем успокоились.
Потом мама Лёньки дозвонилась до моей и всё ей рассказала.
– Дети очень были напуганы, я поэтому их совсем не ругала. Страхи ведь излечиваются заботой и любовью, – услышал я кусочек разговора.
За мной прислали брата. Он поволок меня домой. Именно поволок: шёл быстро, не оглядываясь, а если я отставал, то волочил меня за руку. И улица казалась мне такой серой, неприветливой… Было обидно, что мы с Платоном так идём, я ведь многое сегодня пережил! А он молчит.
Мои родители отреагировали на происшествие в банке совсем не так, как мама Лёньки. Сидят на кухне, на меня не смотрят. У мамы сжаты губы, что ей совсем не идёт. И ни одного слова поддержки, ни одного вопроса, страшно ли мне было. Обстановка такая тягостная!
Но папа всё же решил со мной