Манекенщики. 2312
а в квартире. Классно мы с ней тогда развлекались: пили, танцевали, выступали в барах с «театром крыс».
– Стоп! – приостановил рассказ санитар, – что еще за «театр крыс»?
– Ну, как же? Актерская труппа из бионических грызунов; Шекспир, все дела.
– Че-еее?! Для чего он вам был нужен?
– Не знаю. Когда мы напивались, она истерически желала пойти в церковь и наловить там крыс. Мы ловили, наряжали их в костюмы, и разыгрывали всякие спектакли.
– Спектакли?
– Это такие постановочные зрелищные выступления: актеры разыгрывают на разные темы сцены, зрители смотрят и аплодируют…
– А на что похожи эти сцены?
– Я думаю, на нашу жизнь, чувак.
– Даже не верится, – помотал головой из стороны в сторону Консиллер.
– Мы, между прочим, неплохие деньги так зарабатывали.
– А как же работа манекенщиком?
– Я уволился. Слишком грязное дело для влюбленного человека – скажу я тебе.
– А дальше вы, вроде, расстались?
– Скорей всего, да. Сказала, что я стал ей даже противен. Мол, я на нее плохо влияю.
– Прямо так и сказала?
– Да. Ты представляешь!…. Но, боги с ней! Выпьем!
908-ой сначала протянул санитару бумажный квадратик с перетертыми таблетками, потом, наполненный до краев стаканчик. Консиллер приподнялся на кровати, потушил сигарету в пепельнице, лежащей подле него, и взял выпивку.
– Ее дальнейшая судьба мне неизвестна, а вот я попал сюда.
– Неплохая история, – выразил похвалу Консиллер, – для романа будет самое то.
– Для какого романа?
– Ну, который ты пишешь.
– Ах, да, точно!
Ребята выпили. Санитар потянулся за закуской.
– Так, ну, мне нужно проведать других пациентов.
Выплюнув несъедобную часть на пол, и, встав с кровати полностью, мистер Зализанная-прическа направился к выходу. Посмотрев ему вслед, 908-ой сосредоточенно начал перебирать в голове числа, и делать пометки в тетради, а чуть позже написал такую статью:
«Никогда еще не было такого чувства как страх перед грядущими мгновениями конца света. Мгновениями, когда все закончится, лишится материальной сущности, сущности бытия; перестанет быть чем-то важным, навсегда потеряет свой цвет для восприятия и утратит всякое значение. Не будет никакого повторения или попытки, запасного варианта или поддерживающего фактора спектра возможностей, попросту говоря, шанса. Мгновение улетучится как облако пара или дыма, развеется по колоссальной площади вселенной и растворится как капля воды в могущественных толщах океана времени.
Перестанет быть.
Мгновение тут же пропадет, как и появилось. Оно пронесется так быстро, что невозможно будет осознать его, почувствовать, и что-либо сделать в этот отрезок времени. Мерцание искры длится дольше. Дольше длится путь мысли по нейронным связям. Дольше длится импульс, побуждение, осознание. Дольше длится момент смерти.
Именно это мгновение в своей абсолютной невесомой позиции