Смотри, как я ухожу. Мария Косовская
в толпе, а Алибек стоял, опираясь о стену, держался руками за живот. Он увидел Надю и будто уцепился за неё взглядом. Глядя ей в глаза, он медленно сползал по ребристому металлу контейнера. Мимо Нади промелькнула фигура, другая, третья. Человеческий поток разъединил их. Надя ещё отступила и закричала. Но звука не было. Она открывала и закрывала рот – и отступала, пятилась, пока не задела чей-то прилавок.
– Куда ломишься! – продавщица пихнула её в спину.
Надя шарахнулась и побежала сквозь толпу, расталкивая людей и судорожно прижимая к себе сумку. Она бежала до метро. Потом – в переходе, на эскалаторе, на улице – до общежития. И только в своей комнате заметила, что в чужой дублёнке, а свой пуховик оставила в контейнере на крючке. И тут же поняла, что никогда не вернётся на этот рынок.
На пятый после ужасающего события день Надя, которая боялась выходить из комнаты, поняла, что выйти надо. От спёртого воздуха подкатывала тошнота. Одиночество и бездействие давили. Тянуло увидеть небо, вдохнуть свежего холодного воздуха. Стопкой в коробке лежали заработанные на рынке деньги, от которых хотелось поскорее избавиться. И Надя вспомнила о неосуществлённой мечте.
Центральный «Детский мир» ошеломил Надю. Всё здесь сияло, мигало и пиликало. Под высоким потолком копошились людские толпы. Человеческая незначительность ощущалась здесь ещё сильней, чем в «Лужниках», на рынке. Пока Надя бродила по запутанным коридорам между прилавками, увешанными лампами и новогодней мишурой, она думала, что рынок честней – там как-то проще. А здесь тот же рынок, только приукрашенный гирляндами, фигурками лего, игрушками в человеческий рост и золотистой пластиковой каруселью. Надю тяготила суета людей, обилие лампочек, неразбериха звуков, – всё это будто специально не давало сосредоточиться, разбирало на части, мешало ощутить себя. Хотелось сбежать. Но у неё была цель.
Надя заработала около миллиона. Что-то она отложила на жизнь, что-то уже потратила. Оставалось семьсот. Она могла бы купить себе сапоги, но мысль о рынке, куда придётся для этого поехать, вызывала спазм в горле и тошноту. И ещё ей казалось, что она заслужила нечто по-настоящему стоящее – подарок.
Куклы Барби продавались на втором этаже, целая полка блестящих коробок: Барби-принцесса, Барби-наездница, Барби – рок-звезда. Надя выбрала Барби-принцессу в розовом пышном платье, с волнистыми локонами, разложенными внутри коробки. Примерно такая была когда-то у Алины. Расплатившись на кассе, Надя на долю секунды пожалела о потраченных деньгах, но тут же стряхнула сожаления, как морок. Жизнь, как выяснилось, может быть очень короткой, и нельзя отказываться от детской мечты.
Надя принесла куклу домой, вытащила её из коробки и раздела. Это была точно такая же Барби, как десять лет назад: с узкой талией, длинными ногами, которые кукла оставляла сдвинутыми и чуть согнутыми в коленях, когда Надя усаживала её на край стола. У куклы во все стороны вертелась голова и под пластиковой кожей невидимо сгибались локти. Она была совершенством. Только Надя уже не знала, как в неё играть. Не говорить