Источники света. Андрей Иванов
сидела». Представляешь? Взяла меня и выставила перед всеми, я даже не знала, как среагировать. Заулыбалась. Ну ей-богу, как чучело какое-то. Вечно я у нее какой-то козел отпущения. Все, конечно, захихикали неодобрительно так, вроде как я на важном совещании левыми делами занималась… Я работала! Я туда работать прихожу! Смех и грех. Ай, ну их.
Думала я о том, правильно ли поступаю. Ну, с Костей. И так думала и эдак. Может, из-за этого базу не сбила. Решила, что нет в этом особо ничего плохого все же. Что это даже меня как-то волнует. Я о нем думаю теперь. Что же там у него происходит… Что он чувствует…
Прихожу домой, лифт не работает, опять света нет. И, знаешь, как-то шевельнулось внутри. Я вот думала, что с ним приду сейчас пообщаюсь. Ну не я, а Тоффи, ты понимаешь. А света нет. Компьютер не работает. Как-то испортилось настроение сразу.
А я ведь уже столько всего придумала, что у Тоффи за день случилось.
Поднимаюсь, стучу. Он не открывает. И тут вдруг странное чувство такое возникло. Точнее, отсутствие чувства. Понимаешь, я стою у двери и не жду шарканья Ваниных тапочек. Ну как бы я смирилась со смертью Ваниной. То есть я стою перед дверью и отчетливо знаю, что там только Костя.
Ну и что он мне не откроет.
Открываю, захожу – тихо. Говорю: «Костя, я пришла…» Он молчит. К двери его подхожу тихонько, слышу – он хлюпает носом. Опять плачет. Не стала стучать. Наверное, из-за пиджака, думаю. Совесть. Или по отцу тоскует. А я простила его уже, да. Ну мужчины не любят, когда видят их слезы, думаю.
Пусть себе поплачет.
Захожу к себе в комнату… И там… Ну, знаешь… Страшный беспорядок. Кровать перебуроблена вся, все разбросано… Он… Там валялся, наверное, на кровати, пока меня не было, телевизор смотрел. А я… Ты же знаешь, как я к порядку отношусь. Очень строго.
А, света не было, точно, да.
Ну, значит, он смотрел телевизор, когда свет был. У нас в спальне… У меня в спальне помнишь какой телевизор – плазма, большая диагональ… Костя в детстве любил у нас на кровати лежать. Ляжет между нами, и мы «Дискавери» про животных смотрим, с чаем. Ну тогда, конечно, другой телевизор был…
Ну так вот, я разозлилась ужасно. Очень разозлилась. Даже самой стыдно. Ну должны же быть у человека границы? Своя территория? Пусть он в своей комнате что хочет делает, а моя комната – это моя комната! Я побежала прямо к нему. Говорю: «Да что же это такое! Что же это за неуважение такое?» А он лежит на кровати, глаза красные от слез. Ну, думаю: «Ничего. Плачет он! А когда я плачу, будто ко мне какое-то сочувствие есть!»
Сын. Слышу – топает, орет. Заваливает ко мне, больная, ручку на двери чуть не сломала. Прикиньте, подбегает, ухо как закрутит, завизжит, как свинья. Не понравился ей член в клеточке. Такая, тип: «Не смей больше, типа, ко мне в комнату входить! Замки повешу!» Я говорю ей: «Вешай свои замки, делай там что хочешь!» Говорю: «Быстро ты отца забыла. Я там твоего хахаля в новую квартиру определил, как ему, нравится?»
Она как схватит джинсы мои выходные – на стуле висели – и как давай меня хуярить