Фоторужье. Евгений Алехин
при дневном свете он нормально снимает, – сказал продавец.
Вызывает доверие, не буду его описывать, но было понятно, что это хороший продавец. Он был одет во что-то, лет ему было сколько-то, че о нем сказать? Мужик с «Авито», обычный нормальный тип.
– Готов.
Вскинул ружье, навел на К. Сперанского и стал плавно зуммировать. Это как снайперское ружье с холостыми патронами. Несколько выстрелов угодило в моего коллегу, пока он развлекался на турниках. Но К. Сперанский был так далеко, что даже не заметил призрачных пуль. Эквивалентное фокусное расстояние – 600 миллиметров, на такое я еще ни разу в жизни не фотографировал.
– Я могу укокошить любого в этом квартале!
– Укокошить? – удивленно спросил продавец.
– Все хорошо, – сказал я.
Перевел пять тысяч рублей, получил в подарок штатив и широкоугольную насадку, сел в машину. Как и Зиллион, я пытаюсь жрать по системе восемь на шестнадцать, строго с одиннадцати до девятнадцати, и поэтому сейчас же принялся распаковывать заготовленную пищу, положив фотик на колени и поглаживая его. Еда – фотик, фотик – еда, – все мои нужные вещи.
К. Сперанский залез на заднее сиденье и, достав вчерашний мой фотоаппарат, стал снимать, как я ем, лаская свой сегодняшний фотоаппарат.
– Это мой малыш, сынок мой, – приговаривал я.
– Видит бог, – сказал Зиллион, – я найду себе такую же мощную страсть. Это теперь смысл моей жизни!
В дороге настраивал меню, изучал цветовые профили, пытался сделать так, чтобы внутрикамерный джейпег устроил меня. Когда укачивало – снимал дорогу. Полнота жизни, извилистый путь, горные пейзажи под ранним снегом, ничего лучше уже не будет, не торопись. Ты умер, ты в раю, тебе не надо на галеры, смотри сон, пока он тебе снится, ничего не бойся, друг! Часы до озера летели, голод нарастал. Мы въехали в город Миасс. Туалеты на городском пляже были закрыты, и мы поссали в более-менее укромных кустах. Одинокие люди, статисты в нашем сне, бродили по завезенному белоснежному песку в своей неуместной здесь зимней одежде. Времени у меня не было, я уже начинал мерзнуть и терять энтузиазм, поэтому, бросив своих коллег, побежал через привозной песок к каменистому берегу и к прозрачной воде. Вскинул фотик, приблизил, захватил некоторую часть окружающего пейзажа и прохожих, а потом поставил его на камни, чтобы заснять свое погружение, стал раздеваться.
Вот и все, когда фотоаппарат снимает, как я погружаюсь в холодную, чистую воду, ныряю, пытаюсь плыть в этом холоде, выбегаю на берег и начинаю одеваться, мне уже неинтересно, что там вышло. Хотя, конечно, я смонтирую что-то из данного материала. Но вода – главная сила, остальные не сравнятся с ней, и чем больше и чище водоем, тем сильнее насрать на все остальное. Остальное рябь, и все мои страсти – рябь.
На въезде в Челябинск я рассказывал Зиллиону:
– Эта модель вышла в две тысячи десятом году. Наверное, для того времени он хорошо технически укомплектован. Хотя снимает мп4 только в эйч ди. Зум у него темноват, вдали вечером не наснимаешь четких кадров, это да.