Купейные рассказы. Александр Горохов
Потом выставила короткую окоченевшую штуковинку и пустила струю.
– Ты чего делаешь? – заорал мангустовский замначальник.
– А не дерись! – ответил щенок. – А то привыкли руками махать да по мордам перчатками. Я вас отучу ручонками-то дрыгать!
Колытайло разинул рот, и вредный кобелек очередную струю направил прямо в образовавшееся в подполковнике отверстие. Что не попало внутрь, потекло по обмундированию. «Мангуст» захлебнулся, закашлялся, выпустил животное и стал отплевываться. Возвращаться к обворожительной Елене не представлялось возможным. Вениамина Ефремовича трясло от унижения, злости и обиды. Он прополоскал рот жидкостью для помывки стекол, вытер сиденье, потом одежду, сел за руль и умчался. А за ним, покуда не выехал со двора, скакал и тявкал щенок.
Когда автомобиль укатил, Рыжий замолк, самодовольно ухмыльнулся и проворчал:
– Вот так-то! А то привык с незамужними женщинами в рабочее время трепаться! У меня быстро угомонишься!
Елена Михайловна не поняла, что приключилось с начальником. Чего это он не прощаясь укатил.
«Ну, прямо по-английски, как денди какой», – подумала она.
Решила, что и слава богу, а то нудил бы еще невесть сколько. Закрыла парадную дверь и принялась распаковывать еще горячую жареную курицу размером с гуся, которую приготовила дома и вытащила из духовки прямо перед выходом на дежурство, чтобы угостить и произвести впечатление на Георгия. Потому что давно вычитала в старинной книге, да и по своему опыту знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Потом задумалась, может, у замначальника сердце заплохело или давление, и лежит он сейчас в сугробе, помирает. Выглянула на улицу, но не увидела ни подполковника, ни его машины, а только симпатичного веселого щенка у двери. Запричитала:
– Ах ты, маленький, замерз, изголодался, заходи, согрею тебя, накормлю.
Щенок не заставил ждать, шмыгнул в здание и сгинул в длинных коридорных закоулках. Женщина не стала разыскивать и звать животину. Решила, что как проголодается, сам придет.
4
А Жорик сидел в говорящем пищеблоке на говорящем стуле возле говорящего буфета, смотрел на такую же микроволновку и не мог душой своей принять того, что происходило. Умом начал понимать реальность, а вот душой не получалось. Все эти фантасмагории не укладывались. Человеком Юра был не впечатлительным и особо ничего не боялся. Дежурил и ночами, и без света. В детстве не пугался ни молний, ни грома, ни страшилок, а наоборот, сам доводил малявок в школе, девчонок у костра в ночных посиделках до икоты жуткими рассказами.
Не боялся он и сейчас. Он не понимал, как такое возможно, ведь не кино, не ужастик по телику, а место работы, нормальное здание, бывший НИИ. Раньше тут в актовом зале политзанятия антирелигиозные проводили. Про опиум для народа объясняли. Вот он и вылез, этот опиум.
Жорик открыл кран. Умылся над раковиной. Кран как обычно журчал водой. Остальное тоже молчало. Охранник огляделся. Вспомнил,