Осколки реальности. Катя Молодых

      Гонимые шквальным ветром, мелкие крупицы снежинок с бритвенно-острыми гранями безжалостно и непрерывно секли обгоревшую на солнце предыдущего дня кожу лица. Огонь, сжигающий кожу лица, поминутно затухал под ледяными и влажными порывами воздуха. Я стояла на перегибе горнолыжной трассы, согнувшись под прямым углом и пытаясь отдышаться. Приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дыхание, которое сбивалось на такой высоте с легкостью облетающего от легчайшего дуновения воздуха белого одуванчика в конце лета. Здесь, на острие клыка горы, вонзившегося в белое желе облаков, солнце висело над головой тусклым свечным огарком. Такой праздничный торт не вызывал радости веселого праздника, но обязывал съесть его, чтобы не расстраивать божественного кондитера. Поэтому я глубоко вздохнула, предвкушая сложность предстоящего спуска, собрала волю в большой за счет лыжной перчатки черный кулак и наконец развернула лыжи вдоль склона.

      Хорошо подготовленные к новому сезону, те легко заскользили по тяжелому влажному снегу. На мысках ботинок через несколько поворотов образовывались маленькие сугробы, которые я методично счищала на каждой остановке. Поворот – вдох – распрямить колени – выдох – поворот и согнуть колени опять. За более чем двадцатилетний стаж катания мы с лыжами вступили в очень эффективный симбиоз, когда я своим мастерством дарила им качественное исполнение их предназначения, а они в ответ грели душу радостью скорости и лелеяли самооценку моими уровнем и техникой. И никакая погода не могла омрачить нашу совместную радость.

      Окружающих гор за пеленой вьюги видно не было, но я знала, что они по-прежнему там, за молочно-белой снежной стеной. Хотелось показать им уровень своего катания или смелость, необходимую для выхода на гору в такую погоду, или похвастаться счастьем момента. Но кусающим облака за брюхо каменным резцам было все равно. Можно поставить сколько угодно пломб кофеен и ресторанов, врезать сколько угодно штифтов опор подъемников, стянуть челюсть сотнями противолавинных скоб и брекетов – горные гряды не изменят своего равнодушного оскала и продолжат вздыхать смертоносными оползнями о своих вечных печалях. Понять их и посочувствовать сердце человека не способно в силу скоротечности его жизни и бытовой приземленности устремлений. Оно способно только испытывать почтение с приправой трепета и соусом восхищения, поданных на блюде уважения.

      С этими мыслями и переживаниями я доехала до следующего перегиба вниз по трассе, чтобы прилечь на нем передохнуть. Мимо проползали другие лыжники, которые, как и я, хотели бы развить скорость повыше и даже выехать на пухляк за пределами означенных красными палочками спусков, но при адекватной работе инстинкта самосохранения делать этого при таких условиях ни в коем случае нельзя. Шквальный ветер, плохая видимость и снежная крошка не прощают того, что прощает солнце, ясное небо над головой и