Толпа. Эмили Эдвардс
с Фледом, – Альба сует фламинго в лицо Элизабет.
Шерсть Фреда царапает Элизабет щеку, и она чувствует запах засохшей слюны, кислого молока и детского крема. Элизабет громко чмокает воздух перед клювом Фреда.
Брай начинает натягивать на Альбу колготки.
– Спасибо, Элизабет. Прости, Эш сегодня ушел рано, должен встретиться с сантехником по поводу чего-то там, и я совсем забыла про время, – Брай поднимает глаза на Элизабет. – Ну ладно, ладно, не надо на меня так смотреть! Я знаю, что Джек каждое утро уходит рано, но не все же могут быть супермамами.
Брай замолкает, потому что на Сейнтс-роуд, сигналя, выезжает большой фургон. Когда он подъезжает ближе, Элизабет видит за рулем немолодую, привлекательную и худощавую женщину, с голубым платком на шее. Она смеется – по-видимому, над удачной шуткой безумно красивого молодого темноволосого мужчины, который сидит рядом с ней, положив босые ноги на приборную панель. Женщина с грохотом проезжает мимо и машет им обеим рукой. Элизабет не знает почему, но этот жест кажется ей покровительственным. Фургон резко останавливается сразу после дома Элизабет.
– О, видимо, это новые жильцы из восьмого, – говорит Брай, оборачиваясь, чтобы проводить взглядом фургон.
– Восьмой – это кто? – спрашивает Альба.
– Это соседний дом, возле тети Элизабет, – отвечает Брай. Голос у нее тихий, будто она замечталась.
– Дядя, котолый там жил, улетел на небо, – торжественно произносит Альба.
Брай поворачивается к дочери, но та не спускает глаз с Элизабет. Вопрос серьезный и требует серьезного ответа.
– Да, Альб, все так и есть.
Господи, как Элизабет этого не хватает. Может, им завести четвертого? Она всегда может сделать вид, что это вышло случайно.
– Надо пойти поздороваться, – говорит Брай, натягивая колготки Альбе на попу, для чего Элизабет опускает ее на землю, все еще держа за руку.
– Брай, сейчас не получится – дети…
Брай смотрит на них: Чарли щекочет Клемми прутиком.
– Ну да, конечно, у них будут неприятности, если опоздают, ну да…
Но даже Элизабет ненадолго забывает о детях, когда двери фургона хлопают и женщина вприпрыжку бежит к дому, а затем, раскинув руки, разворачивается к своему красивому спутнику, словно дом – это старый добрый друг, которого она представляет своему… кому? Сыну? Племяннику, может быть? Он стоит, сунув большие пальцы в задние карманы джинсов, оглядывает унылый фасад и быстро что-то говорит, кажется, по-итальянски, а затем устремляется за ней внутрь.
Элизабет приподнимает бровь:
– Что ж, судя по всему, они не очень-то хотели поздороваться.
– Они же помахали, – вступается Брай в защиту тех, кого она даже не знает, и добавляет: – Ты ведь сможешь быть с ними милой, Элизабет?
Элизабет внезапно чувствует, как к лицу приливает кровь.
– Я всегда милая, – бросает она, чувствуя всплеск раздражения.
Ей