Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического бума и распада общества. Иеромонах Прокопий (Пащенко)
3. Первая точка зрения признает высшей силой Бога. Вторая считает, что наивысшие силы бытия заключены в природе и наиболее полно выражаются в человеке. Сторонники третьей точки зрения за высшую силу признают того, кто в христианстве именуется сатаной[60].
Итак, вопрос смысла существования неразрывно связан с вопросом об основной силе бытия. Где ее искать: в Боге, в природе, в человеке, в дьяволе? От представлений о высшей силе зависит и все остальное, «в том числе наша этика и наш долг, наши задачи в отношении себя и всех окружающих»[61].
Если люди открываются навстречу христианству, то идеи христианства, вытекая из учения веры и проникая в психологию людей, дают им «верное понятие о должном, благородном, о чести». Эти идеи воспитывают в людях определенные требования к жизни даже тогда, когда они и не думают о вере[62].
Справедливо и обратное. Святитель Николай Сербский в своих посланиях сербскому народу из концлагеря Дахау утверждает, что тот, «кто без Бога, тот без истины и милосердия. Ибо сказал прозорливец: “Милость и истину любит Господь”. И тем, кто потеряет Господа, сохранить милосердие и истину невозможно»[63].
Святитель считает, что кризис постиг Европу именно потому, что она утратила «понятие о страшном Боге и святом человеке»[64]. Извратив понятие о Боге, люди перестали Его бояться. А извратив понятие о человеке, перестали стыдиться людей.
Прерывая размышления святителя, следует определиться в понятиях, чтобы уберечь некоторых из читателей от смущения. Оно может возникнуть при столкновении со словом «бояться».
Так вот. Бог – это не карающий мститель. Иисус Христос открыл человечеству, что Бог есть Отец.
И у детей доброго отца есть в жизни страх. Только не такой, как у детей отца-садиста. Вторые боятся, что, напившись, биологический папа будет их бить. А первые настолько любят отца, что боятся его потерять.
Дети Милосердного Отца Небесного боятся утратить Божественный Свет, который воссиял в их душах и избавил от тоски и жажды самоубийства. И, наверное, красноречивее, чем выдержки из богословских сочинений, этот вопрос разъяснят строки из дневника Варвары. Ее муж Семен однажды позвонил ей и спросил ее: «Можно ли помочь ближнему, совершив грех?» И вот что Варвара по этому поводу пишет: «Семен, пройдя непростой путь криминальной жизни, уже ничего в жизни не боялся. Сегодня Семен боится потерять Бога, и этот страх дает ему силы принять решение: отказать в такого рода помощи другу»[65]. Со временем Семен полностью отошел от криминала. Во время подготовки очередного преступления, когда распределились роли, кому что делать, Семен объявил подельникам, что остается в Церкви. «Я свой выбор уже сделал»[66], – сказал он. На удивление разрыв с криминалом обошелся для Семена без серьезных последствий. «Никаких обид, – со временем сказали подельники. – Правильный выбор сделал – каждому свое»[67].
Мог ли ничего в жизни не боявшийся Семен убояться какой-нибудь философской
Там же. См.: «Устойчивость основных мировоззрений».
См.:
Там же. См.: «Атеистическое воплощение религиозного идеала».
См.:
Там же. См.: «Начало премудрости страх Божий».
С чистого листа. О тех, кто стоял у черты. Минск: Свято-Елисаветинский женский монастырь, 2013. С. 79–80.
Там же. С. 94.
Там же. С. 97.