Она. Остров. Юлия Шилинг
не могу… не умею. – Меня переполняли сомнения.
Девушка рассмеялась.
– Не говори так! Что еще ты «не умеешь»? Петь? Танцевать? – Она говорила с такой искренностью и наивностью, что у меня возникло ощущение, будто я разговариваю с ребенком.
Но ее слова меня задели. Ей было смешно, что такое бывает, а я действительно не умела ни петь, ни танцевать, ни тем более ездить верхом. Уставшая и злая, я хотела лишь одного – поскорее выбраться из леса.
– Как? Как залезть-то на нее? – спросила я, приблизившись к лошади.
Алисия показала, и я не без труда забралась в седло. Сидеть в нем оказалось высоко и неловко. Алисия вскочила на Чета, несмотря на то, что он был без седла, взяла поводья, и мы двинулись довольно быстрой рысью.
По дороге Алисия рассказывала мне про свою семью. Она говорила медленно, подбирала простые слова, использовала язык жестов или английский при необходимости, и я впервые ощутила настолько тесный контакт с кем-то из местных жителей. Это дарило мне надежду найти здесь друзей и близких по духу людей.
Алисия поделилась воспоминаниями о детстве: у нее была обычная семья, они много путешествовали и жили в городе, часто проводили время на ранчо. Но когда родители погибли, Алисия была еще ребенком, и они с Диего, ее старшим братом, остались жить на ранчо бабушки и деда. С тех пор жизнь всей семьи переменилась.
– Мы были вместе, но каждый из нас стал одинок. Меня не покидает ощущение: они будто заколдованы этим горем. Бабушка до сих пор украдкой плачет, но старается скрывать это, потому что Диего ужасно злится, когда видит ее слезы. Бесчувственный сухарь, что с него возьмешь.
Мы прошли вдоль забора и оказались под ярким светом уличного фонаря, который освещал ворота ранчо.
Глава 8 Ранчо Мартинез
– Madre mía!2 – прошептала Алисия, помогая мне слезть с лошади. – И голова тоже ранена. Сильно болит?
Я в ответ отрицательно помотала головой.
Алисия открыла ворота, и мы вошли на территорию ранчо. Вокруг было темно, один фонарь вдалеке освещал крыльцо дома, а второй – вход в конюшню.
Мы прошли по просторному лугу, который сейчас походил на черный пустырь.
Алисия усадила меня на скамейку около конюшни и повела лошадей внутрь.
Я сидела, закрыв глаза и вдыхая ночной воздух. Насыщенные дневные запахи развеялись, остались только их тонкие оттенки, свежие, как капелька росы. Звонкие цикады нарушали ночную тишину своим цвирканьем.
Я достала телефон и тихо заговорила:
Итак, по-прежнему 20 апреля
И… я не знаю, с чего начать.
Сегодня остров спас меня, получается? Мне нужна была помощь, и он мне ее послал.
Нет, ерунда, с каких пор я верю в мистику… Это надо стереть.
Звук приближающихся шагов прервал мои размышления. Из конюшни появилась Алисия, и мы с ней направились в дом.
В темноте высился трехэтажный особняк с высокими
Мама дорогая! (исп.)