Мэриэнн. Трагикомедия. Валерия Бояровская
насмешливо или скорее раздраженно. – Эпично покончить жизнь самоубийством, чтобы о тебе наконец хоть кто-то заговорил? А заодно, может, и книги твои третьесортные прочитают.
Слова Мефистофеля подействовали отрезвляюще, словно ей дали вдохнуть нашатырного спирта. Но и разозлили.
– Они не третьесортные! – Поначалу хриплый голос Мэриэнн сорвался на крик. – Я старалась, я совершенствовалась, вложила в них всю душу! У меня были и хорошие отзывы на книги, их было много!
Высказавшись, она наконец выдохнула. Приятно было выговориться, выплеснуть эмоции хоть на кого-то, даже если слушатель – загадочная светящаяся масса с повадками демона из мифологии Северной Европы.
– Да, ты вложила душу, – парировал Мефистофель спокойно. – А я ведь очень хорошо чувствую души. И не сказал бы, что твоя особенная. Обычная душа. С комплексом неполноценности, депрессией, алкоголизмом и возможным биполярным расстройством. Но такое не редкость. Кто сказал, что ты гениальна? Что не останешься посредственностью и после смерти? Ты сравниваешь себя с Кафкой и Плат. Но ведь они не правило, они – исключение. А ты лишь серая масса, одна их тех, кто возомнил себя особенным, способным повторить успех более удачливого, более талантливого или более богатого меньшинства. Что из перечисленного есть у тебя? Ничего.
В голосе Мефистофеля прибавилось жесткости и раздражения, когда он заметил, что по напудренным щекам Мэриэнн все же потекли слезы.
– Ты обычная тридцативосьмилетняя тетка. Одинокая, спивающаяся, живущая в своем выдуманном мирке. Просто его хрупкая оболочка наконец треснула, и ты, взглянув на свою жизнь со стороны, осознала правду: наклепай ты хоть сотню жалких книжонок – успеха тебе не добиться. Они никому не нужны. Не цепляют. Денег на раскрутку у тебя нет. Связей нет. А потраченное на мечту время не вернуть. Ты не молодеешь, Мэриэнн, а твои попытки скрыть возраст слоями макияжа – жалки.
От последних слов Мэриэнн залилась краской стыда.
– Если продолжишь пить и принимать таблетки, то умрешь раньше, чем вымолишь у захудалого издательства хоть один печатный экземпляр твоей макулатуры. Да, макулатуры, Мэриэнн, не смотри на меня так. Никто не назовет твои книги шедевром, а тебя – гением. Конечно… – В голос Мефистофеля закралось удовольствие, словно он подошел к своей любимой части монолога. – Конечно, если я не помогу тебе.
– Что? – Мэриэнн икнула.
– Позволь помочь тебе, Мэриэнн, – терпеливо повторил демон.
– К-как? Не понимаю. – Мэриэнн обхватила голову руками, пытаясь собраться с мыслями.
Это казалось невозможным. Комната качалась, как при землетрясении. В голове Мэриэнн будто вертелась карусель – сломанная, она уже кренилась на сторону, грозясь утянуть за собой и хозяйку. К горлу подступал ком. Мэриэнн покачнулась – и тут ей будто бы прилетела хлесткая пощечина. И еще одна. Щеки горели от боли, но Мэриэнн не понимала, как и откуда ее могли ударить. По телу пробежала холодная дрожь, в голове прояснилось, а дурнота перестала поступать к горлу. Комната