Сказки для уставших взрослых. Елена Юрьевна Савченко
прошипел Егор, когда в очередной раз не смог избежать столкновения взгляда с бицепсом удода.
Он сплюнул в песок и взял из пачки очередную чипсину со вкусом краба и разочарования в себе.
Прошло три дня, а потом три недели. Постепенно недели становились месяцами, месяцы превращались в полугодия, а полугодия в годы. Отрывные календари над рабочим столом Егора худели и исчезали, чего совсем нельзя было сказать о егоровой фигуре. Она, наоборот, становилась только шире и складочнее.
А потом случился автобус. Он надвигался на перебегающего дорогу Егора, блестя фарами в темноте. Почему-то буйволу казалось, что автобус еще далеко и можно успеть пересечь эти две полосы, даже не прибавляя шаг. Но вышло иначе.
Громада автобуса выскочила совсем рядом с егоровым боком. Ударила его левой фарой в бедро, подмяла под себя и пережевала, совсем как сам Егор когда-то подминал и перемалывал крепкими челюстями куриные крылышки в соусе барбекю. Буйвол взметнулся в воздух, в полете перевернулся и потерял сознание, очнувшись в больнице.
Лечение оказалось долгим и сложным. Врачи сначала не давали никаких шансов, потом все-таки смилостивились и немного улучшили прогнозы. Их пессимизм столкнулся с буйволовым упрямством и проиграл ему в напряженной борьбе. Егор все же смог ходить, опираясь на палку. Хромота досталась ему пожизненным плевком в лицо от потерпевшего поражение злого рока.
Теперь буйвол почти перестал выходить из дома. Его жизнь слиплась в одни бесконечно унылые сумерки, полные злости на себя, судьбу и всех удодов, цапель и прочих слонов. Они вызывали омерзение в первую очередь тем, что могли позволить себе ходьбу, не задумываясь о том, из каких глубин начерпать хотя бы немного сил на первый и последующие шаги.
От живота буйвола ничего не осталось. Само тело Егора как-то скукожилось и ссохлось, скрючилось и совсем перестало напоминать того здоровяка, которым оно было когда-то. Кажется, он и сам уже не помнил его. Егор больше не смотрел на себя в зеркало, оно потеряло всякую значимость в его окончательно поставленной на паузу жизни.
Впрочем, развлечения все же остались. Иногда буйвол выглядывал с балкона, чтобы посмотреть на спортсменов, бегущих в парк по соседству с его домом. Следил с хищным прищуром за бегуновыми макушками и сплевывал вниз, стараясь вложить в слюну максимум горечи и злобы. В его воображении плевок прожигал насквозь шапки и волосы, заставлял спортсменов прекратить свой чудовищный бег, схватиться за головы и уйти, затравленно оглядываясь.
Реальность не желала поддаваться фантазиям, и бегуны ускользали от Егора с уцелевшими макушками. Они даже не догадывались о микроскопичности промежутка, который отделял их от катастрофы.
Неизвестно, сколько продлились бы такие состязания с собственной меткостью, если бы не появились те двое. Егор, как обычно, стоял на балконе, высматривая очередную жертву, когда увидел их.
Молодой стройный гепард толкал перед собой инвалидную коляску, в которой сидел