Сон в летнюю ночь. Анна Корнова
возмутилась Юлиана, ей не терпелось расспросить о своих проблемах, но принцесс, и тем более беременных, принято пропускать вперед.
– Скажите, а как скоро граф приедет в Петербург? – тихо спросила Анна Леопольдовна и посмотрела на Викторию так, что ей ничего не оставалось, как ответить.
– Очень скоро. Уже чемоданы пакует.
– Что делает? – не поняли слушательницы.
– В дорогу собирается, – пояснила Виктория.
Девушки переглянулись.
– А про меня он думает? – вновь зазвучал тихий и мелодичный голос Анны Леопольдовны.
– Только о Вас, о ком же ему ещё думать! – заверила Виктория.
Наверное, именно про этого Линара ей рассказывала графиня Щербатова – был у принцессы до свадьбы неудачный роман с саксонским посланником, увлечение стало достоянием гласности, амурные отношения на корню пресекли: посланник был отозван своим двором, а за принцессой Анной установлен строжайший надзор. И Виктории стало жаль Анну Леопольдовну: вот ведь, даже беременная не о предстоящих родах думает, а о каком-то графе, и ни эсэмэску не отправить, ни по вацапу не поговорить… И Вика приступила к изложению:
– Вы, Ваше Высочество, можете не переживать. Никуда Ваш Линар от Вас не денется…
Анна Леопольдовна ловила каждое слово, кивая в такт Викиным фантазиям о скором счастье взаимной любви. Юлиана Менгден ошеломленно слушала, и её большие карие глаза округлялись.
– А как же быть с Антоном Ульрихом? – почти одновременно спросили слушательницы, и Виктория запнулась на полуслове: конечно, принц из тех, кого только обнять и плакать, такого даже воробьи во дворе унизить могут, но он законный муж. Как-то за разговором Виктория о нем и позабыла.
– А Его Высочество в поход пойдет, – легко определила Виктория судьбу принца, и запнулась: муж, значит, на войне, а принцесса в тылу отрывается по полной. Опять же тетка Анна Иоанновна, её-то рассказчица совсем из вида упустила, такого морального разложения не потерпит. И Виктория развернула рассказ на сто восемьдесят градусов.
– Счастьем для графа Линара будет лишь издали видеть Вас, и каждое утро он будет присылать Вам стихи о любви к Вам, написанные им ночью…
Разговор затянулся. Юлиана, взволнованно путая русские и немецкие слова, поведала о своем тайном чувстве к князю Салтыкову, но ей взаимности Виктория не пообещала. Во-первых, лимит хороших прогнозов на сегодня был исчерпан, а во-вторых, князь Салтыков – надменный мажор. Виктории он не нравился – фуфло, а не жених: весь на понтах, как на пружинах, губки тонкие поджаты, и лицо важное, будто нефть у себя в унитазе обнаружил… Впрочем, нефть пока здесь не актуальна, как и унитазы. Но то, что для Салтыкова такая красотка, как фрейлина принцессы Анны Леопольдовны, слишком жирно будет, Виктория определила сразу.
– Вас, Юлиана, ожидает другая, блестящая партия: Вы ещё встретите своего принца на белом коне, – вдохновенно врал новоявленный оракул.
– На белом коне? Почему