Чистая нота. Мария Берестова
вающего мелодию ветра. Казалось, ветер и музыка сливаются воедино в этом танце звуков, и душа – душа растворяется в этом танце тоже и становится его частью.
Пронзительная щемящая нота, унесясь в высь, совсем слилась там с волнующим облака ветром и рухнула вниз первыми каплями прохладного весеннего дождя.
Дерек задрожал от восторга, во все глаза разглядывая музыканта – пожилого мужчину в пёстром расшитом золотом и хрусталём халате, который, кажется, вообще не замечал весенней обжигающей кожу мороси. Пальцы его порхали по свирели, направляя музыку, словно вплетая её в порывы ветра.
Сидящая рядом девушка – возможно, его дочь или внучка, – держала в руках небольшой незнакомый Дереку струнный инструмент. Она почти не играла сама, лишь лёгкими движениями тонких пальцев, увитых коралловыми перстнями, вплетала иногда в мелодию отдельные звенящие аккорды, похожие на россыпь солнечных лучиков, вырвавшихся из облаков.
Как заколдованный, Дерек позабыл обо всём на свете, слушая и слушая и мечтая стать частью этой свободной высокой трели…
– Дерек! – вырвал его из плена фантазий сердитый суровый голос.
Вздрогнув, он обернулся: сквозь толпу к нему размашистой походкой приближался высокий немолодой уже мужчина в тёмных одеждах, привычно держащий ладонь на рукояти меча.
Это был Брайт – личный наставник боевых искусств ньонского принца Грэхарда и командир его стражи.
– Его высочество тебя потерял! – недовольно заявил Брайт, подходя, наконец, к заслушавшемуся пареньку, и хмуро глядя на него сквозь насупленные брови.
Под этим пронзительным взглядом Дерек сжался, машинально приглаживая свои светлые растрёпанные волосы; хотя мелодия всё ещё продолжала дрожать над площадью, он её уже не слышал.
– Прошу прощения, – испуганно промямлил Дерек и зашарил глазами по толпе в поисках своего господина – но тот, оказывается, уже успел куда-то уйти.
Брайт, возведя глаза к небу, не стал размениваться на объяснения, и, прихватив Дерека за плечо, подтолкнул его в нужном направлении и свободной рукой отмахнул нужный переулок.
Понятливо кивнув, Дерек припустил в этот переулок. Несущиеся вслед ему трели свирели быстро затихли, вытесненные гамом толпы, стуком инструментов, скрежетом колёс, ржанием коней – город жил своей жизнью.
Хмурый Грэхард в окружении стражи обнаружился у одной из лавочек. Он возвышался посреди улицы, как мрачная скалистая глыба: массивный, несмотря на свою юность, и казавшийся ещё больше и страшнее из-за внушительного нагрудника и кожаных наручей.
– Где тебя вечно носит! – раздражённо прокомментировал он прибытие потерявшегося ординарца.
Сердце Дерека дрогнуло, звеня обидой от несправедливости этого упрёка: вообще-то, его нигде «вечно» не носит, он вообще впервые вот так потерял господина на улице!
– В следующий раз не стану тебя ждать, так и знай! – обиженно продолжил бурчать Грэхард, тяжёлым шагом заходя в лавочку.
Дерек зашёл за ним – стража осталась снаружи, потому что не уместилась бы там с ними, – и обнаружил вокруг писчие принадлежности, свитки и книги.
Обида тут же позабылась за мощным танцующим потоком радости – Дерек мог копаться в таких местах часами! В этом пропахшем бумажной пылью и въевшимися чернилами тесном помещении прятались целые миры, лишь руку протяни!
На лице Дерека сама собой засияла ярчайшая и широчайшая улыбка; заметив её, Грэхард буркнул что-то удовлетворённое и забился в угол, уткнувшись в первый попавшийся томик. Иногда, впрочем, он чуть заметно поглядывал на своего ординарца – в такой момент усы его едва заметно вздрагивали в преддверии улыбки.
Чуть не подпрыгивающий от радости Дерек подошёл к первому стеллажу – там вперемешку лежали совершенно разномастные свитки. Одна полка была подписана – здесь располагались записи на местном языке, ниийском. Язык этот Дерек знал весьма посредственно, поэтому, сев на корточки, закопался ниже, в неопознанные свитки, которые приходилось разворачивать, чтобы разобрать язык, на котором в них велись записи.
– Что-то конкретное ищете, господин хороший? – вскоре вывел его из восторженных поисков дружелюбный голос владельца лавочки.
Вскочив, Дерек на миг растерялся – ничего конкретного он не искал – но потом спохватился и застенчиво предположил:
– Может, есть что-то на даркийском или ньонском?
Оживившийся продавец принялся доставать и проверять разные свитки; очень быстро между ними завязалась яркая звенящая беседа, и Дерек совсем забыл о неловкости.
Из угара содержательного и интересного разговора его спустя полчаса вывел недовольный голос Грэхарда:
– Перья мне подбери, – напомнил он и задумчиво прибавил: – Ты всегда лучшие выбираешь.
Выдернутый из дали заоблачных рассуждений о даркийской ботанике Дерек пару раз растеряно моргнул, возвращаясь в реальность, и поспешил к корзинке с перьями. Выбирал он