Дом с видом на Корфу. Елена Константиновна Зелинская

       На столиках в таверне зажигаются огоньки, и тень от спиртовки цветком ложится на скатерть. Терраса заполняется, и можно занять столик у воды, вынырнув из-под спасительной в полдневную жару крыши, которая увита мускулистыми ветвями акации.

      – Акации больше ста лет, – говорит хозяйка, не поднимая головы от старомодного аппарата, и отбитые чеки трещат, как цикады, – она еще при Дарреллах была.

       «Белый дом, который стоит на утесе, как игральная кость» – эта цитата большими буквами написана на стене таверны прямо над кассой.

       Белый дом дважды ввели в мировую литературу братья Дарреллы.

       «Моя семья и другие звери» Джеральда Даррелла – мальчика, который ловил стрекоз на острове Корфу, интеллигентные читатели моего детства знали по имени Джерри.

       «Дом Просперо» Лоуренса Даррелла – роман об истории острова и об истории любви к нему – не переведен на русский язык, наверное, до сих пор.

       Две книги – две жизни. В одно время, в одном месте сплетаются и расходятся миры мальчика и взрослого. Один – земной, натуральный, пахнущий нагретой травой и морской тиной, он населен птицами, водяными паучками и ящерицами; там из маминой кухни несутся запахи перца, базилика и чеснока, а в маленьких норках шевелятся прозрачные скорпионы.

       Другой – царит рядом. В нем лондонский хлыщ и интеллектуал смотрит с ночного балкона на бесшумные звезды, небрежно обсуждает с друзьями этимологию слова «корфу» и на рассвете, склонившись за борт рыбачьей лодки, бьет острой палкой осьминога.

       Белый дом, в котором семья Дарреллов поселилась накануне Второй мировой войны, теперь гостиница. В первом этаже – таверна; к ступенькам, которые спускаются прямо к воде, поминутно причаливают лодки. на камнях, исхоженных и прославленных обоими братьями, загорают туристы. на входе в дом, с той стороны, где дорога идет по краю утеса и виден лишь только один этаж, висит табличка в виде рас-крытой книжки: справа – Лоуренс, склонившийся над рукописью, а слева – десятилетний Джерри.

       Повесть «моя семья и другие звери», написанная младшим Дарреллом, была моей любимой детской книгой. Остров посередине Средиземного моря, где можно держать дома пеликанов, а лотосы плавают на поверхности соленого озера, казался мне таким же сказочным, как Солнечный город с незнайкой и его друзьями, а мальчик Джерри со своим терьером искал приключений в одной компании с Томом Сойером и Геком финном. Не только я, даже мама считала историю ненастоящей и только качала головой над тем местом в книжке, где объяснялось, что миссис Даррелл, разведясь с мужем, выбрала для проживания семьи остров Корфу из-за его дешевизны.

       Читаю старшего Даррелла – и словно заново, взрослая, возвращаюсь в знакомые с детства места. на остров, населенный букашками, про которых рассказал мне Джерри, входит интеллектуальная жизнь литератора, и его горизонты наполняются изяществом ассоциаций и изысканными, почти придуманными лунными ландшафтами. Люди тоже иногда появляются в «Доме Просперо», как называет Корфу в своем романе старший брат. Вот натуралист и естествоиспытатель Теодор Стефанидес. Я узнала его сразу: в моем детстве он учил Джерри ловить пауков на приманку и подарил любознательному мальчишке микроскоп.

       В мире старшего брата Теодор лечит крестьян от малярии, читает медицинские фолианты при свете луны и слушает слепого гитариста в компании таких же, как он, космополитов в баре на площади Керкиры.

       Оторванные от мирового литературного процесса, мы не только не читали многого, даже читанное ускользало, лишь только будя воображение. Потерянный довоенный мир, о котором вспоминает в Египте

       Лоуренс Даррелл, бежавший с оккупированного немцами острова, для нас был и вовсе незнаком. В нашем довоенном мире звучали марши и выстрелы, идиллия деревенских усадьб, если и была, осталась еще за прежней, первой войной. Мимо нас незаметно проскользнули Коко Шанель, автомобили с медными клаксонами, негритянский джаз, Берти Вустер, океанские лайнеры и хрупкие надежды.

       Как они тосковали по утраченному времени: вино из одуванчиков, маленький принц, птица пересмешник, гаитянки с цветами в волосах…

       По оливковой роще бежит десятилетний Джерри с сачком и удочкой, тридцатилетний Лоуренс на камнях у Белого дома слушает, как разбивается о скалы безупречная голубизна Ионического моря и трещат быстрые, как сердцебиение, цикады. Я и правда не поверила своим глазам, когда прочитала, что можно снять квартиру в доме, который стоит на утесе, как игральная кость. Будто мне предложили провести лето в Зурбагане.

       Муж, не споря, согласился. А что плохого?