Моя жизнь. Том II. Рихард Вагнер
отношения. Дело в том, что я начинал «Смерть Зигфрида» с тех самых сцен, которыми ныне открывается первое действие «Гибели богов»[81]. Все, что до этого произошло между Зигфридом и Брюнгильдой, я разъяснял с помощью лирико-эпического диалога между покинутой супругой и проносящимися мимо ее скалы валькириями. Указание Девриента натолкнуло меня тут же, к моему собственному удовлетворению, на создание тех сцен, которые ныне составляют пролог ко всей драме.
В этой атмосфере между мной и Э. Девриентом складывались все более и более приятельские отношения. Часто приглашал он к себе избранное общество, и на этих собраниях читались вслух драматические произведения. Я бывал на них и, к удивлению своему, убедился, что он очень даровитый чтец, хотя на сцене я не замечал за ним этой особенности. С другой стороны, для меня было утешением сознание, что я могу свободно говорить об испортившихся отношениях к генеральному интенданту, что здесь меня всегда поймут. Девриент считал необходимым предупредить окончательный разрыв, но надежд на успех у него было мало.
С наступлением зимы королевский двор опять вернулся в город, и как только участились его соприкосновения с театром, до меня неоднократно стали доходить от высочайших особ выражения недовольства моей капельмейстерской деятельностью. Один раз королеве показалось, что я «скверно дирижировал» «Нормой», другой раз – что в «Роберте-Дьяволе» я «неверно отбивал такт». Фон Люттихау считал своей обязанностью сообщать мне обо всех этих выражениях неудовольствия, и само собой разумеется, что обмен мнениями при этом не мог поддерживать между нами хороших отношений.
Однако мы еще кое-как ладили. Крайних мер по отношению ко мне принимать не решались, так как все кругом было охвачено страстным беспокойством. Во всяком случае реакция, бравшая верх во всех областях жизни, не была еще настолько уверена в своей полной победе, чтобы окончательно выступить открыто вперед. Так, например, генеральная дирекция не чинила музыкантам никаких препятствий, когда они задумали организовать общество для защиты своих художественно-артистических и гражданских интересов. Особенно активную деятельность проявил по этому случаю молодой музыкант Теодор Улиг[82]. Это был скрипач лет двадцати с необыкновенно нежными, интеллигентными и благородными чертами лица, выделявшийся из среды своих товарищей серьезным, спокойным, твердым характером. Мое внимание он обратил на себя тем, что выказал тонкое чутье и широкие музыкальные познания. Убедившись в его пытливости и необыкновенном стремлении раздвинуть свой умственный горизонт, я избрал его в спутники на моих прогулках. Рёкель не принимал в них больше никакого участия.
Улиг уговорил меня посетить общество капеллы, принять участие в его делах, внести оживление в его работу и оплодотворить его дух. На одном из таких заседаний я познакомил напряженно слушавшую меня аудиторию с отклоненным год тому назад
Название вагнеровской музыкальной драмы «Götterdämmerung», известной нам сегодня как «Гибель богов», в России довольно долго переводили как «Закат богов», или «Сумерки богов». Последний вариант является гораздо более правильным и в философском, и непосредственно в переводческом смысле: нем. Dämmerung буквально переводится как «сумерки, вечерние сумерки, рассвет, предрассветный полумрак», т. е. это и закат, и рассвет одновременно. Ведь если бы Вагнер хотел подчеркнуть трагическую составляющую сюжета всей своей тетралогии, он бы напрямую использовал в названии «Untergang» – гибель, или «Tod» – смерть. Но он использовал «Dämmerung», а значит, переводить название музыкальной драмы как «Гибель богов» никак нельзя. Это значит не понимать глубинный скрытый смысл, заложенный в ней композитором: смерть одновременно является возрождением. Обращаем внимание на то, что в настоящем издании мы будем далее неукоснительно придерживаться в наименовании вагнеровской драмы варианта «Сумерки богов».
Улиг Теодор (Uhlig; 1822–1853), немецкий скрипач, композитор и музыкальный критик; незаконный сын Фридриха Августа II Саксонского. Получил музыкальное образование в Дессау. С 1841 г. являлся скрипачом Королевской придворной капеллы в Дрездене. В качестве музыкального критика писал статьи преимущественно для Neue Zeitschrift für Musik. Познакомившись с Р. Вагнером, стал одним из его ближайших друзей и надежным помощником (в частности, переложил клавираусцуг «Лоэнгрина»). После Дрезденского восстания 1849 г. бежал в Париж. Впоследствии несколько раз посещал Вагнера в Цюрихе. Скончался от туберкулеза. Композиторское наследие Улига насчитывает 84 произведения, среди которых симфонии, зингшпили, камерные сочинения и песни. Кроме того, в конце жизни Улиг опубликовал свои музыковедческие работы: Die Wahl der Taktarten; Die gesunde Vernunft und das Verbot der Fortschreitung in Quinten; Druckfehler in den Symphonie-Partituren Beethovens. В период с 1849 по 1853 г. Улиг вел с Вагнером интенсивную переписку; сохранились около 100 писем Вагнера к Улигу, опубликованных в сборнике Richard Wagner's Briefe an Theodor Uhlig, Wilhelm Fischer, Ferdinand Heine (Leipzig, 1888).