Последний путь под венец. В костюме голой королевы. Елена Логунова
счастью, нет, только получил серьезную травму и сейчас находится в нейрохирургии!
– Серьезную травму? У нас в палате?
Я перевела вопросительный взгляд на Николая Васильевича.
– Проникающее ранение головы острым металлическим предметом, – неохотно подтвердил он.
– Он очень неудачно упал на вилку, – поторопился объяснить главный врач.
– А-а-а, тогда понятно. За что боролись, на то и напоролись, – пробормотала я.
– В смысле? – быстро спросил Николай Васильевич.
– В смысле, это же палата повышенной комфортности, – объяснила я. – Тут пациентам завтрак, обед и ужин приносят в постель, и столовые приборы подают мельхиоровые, а не алюминиевые. Так что вилка была крепкая, острая…
Доктор у стеночки сокрушенно вздохнул.
– Вот пришел бы этот ночной гость в обычную общую палату – и остался бы цел и невредим, потому как тамошние вилки гнутся, как ивовые прутики, – подытожила я и встрепенулась. – Да, кстати! А зачем он вообще сюда пришел?
– Мы разберемся, – неубедительно пообещал Николай Васильевич и встал со стула.
– А зачем они все сюда пришли?! – я торопилась задать свои вопросы, но гости уже уходили: сначала Николай Васильевич, за ним главврач. – Ну, кроме медсестры, ее-то мы сами вызвали…
– Сами с усами, – хмыкнул Инкогнито, пересаживаясь на стул у моей кровати. – Ох, Ленка, вечно ты вляпываешься в какие-то истории! Ну, привет! Катастрофически выглядишь, скажу я тебе!
И вот тут я узнала и мужественный голос, и насмешливые интонации, и хамские манеры майора Лазарчука.
– Серега! Ты что здесь делаешь?!
Я спешно нашарила на тумбочке черные очки и спрятала за ними свои опухшие, заплывшие, порезанные и заштопанные глазки. Хотелось надеяться – вместе с примыкающими к ним обширными синяками.
– Зрасьте! Ты же просила нас с Иришкой тебя забрать!
– Вас? Я только Ирку просила!
– А она свою машину в ремонт сдала, поэтому привлекла меня, – майор пожал плечами и искательно оглянулся. – Кстати, а где она, твоя дорогая подружка? Мы договаривались на десять.
– Обычно Ирка точна.
Я замолчала, не зная, чем объяснить нехарактерную непунктуальность моей лучшей подруги, и тут же услышала в отдалении знакомый и любимый голос.
– Да какого дьявола! Это медицинское учреждение или тюрьма строжайшего режима?! – гневно вопила Ирка, перекрывая своими криками несколько менее звучных голосов. – А ну-ка, уберите руки! Ша! Расступились все, пропустили большую тетеньку, пока целы!
– Сейчас прольется чья-то кровь, – пробормотала я.
Лазарчук молча снялся со стула.
Снова (о, как же мне наскучил этот звук!) проскрипела дверь палаты, шумы в коридоре стали заметно громче и дополнились командным голосом майора:
– Пропустите эту гражданочку, она со мной!
Ропот стих, по коридору быстро протопали тяжелые шаги, и в мою палату, толкая впереди себя замешкавшегося Лазарчука, спешно пробилась реально большая тетенька – шестипудовая русская