Декамерон по-русски. 12 невест миллионера. Елена Логунова
именно он с подкупающей готовностью рухнул на «пол», угодив на согнутую спину Тугрикова.
Рука опера, не ожидавшего коварного нападения с тыла, дрогнула, и разбитое шальной пулей стекло чердачного окна тонко, жалобно вскрикнуло. С мелодичным плачем посыпались вниз колкие стеклянные слезы.
– Миня! – истерично завизжали на четвертом этаже у Шмульсонов. – Миня, это шо – погром?!
Гадко заругался осыпанный осколками мужик в трусах. С новой силой взвыл бедный матроскин, получивший пинка от рассвирепевшего Тугрикова. Через квартал от дома тревожно запела, приближаясь, милицейская сирена.
Всеволод Полонский расправленным плечом атланта разбил ближайшее подвальное окошко и ужиком скользнул со двора в не используемое по прямому назначению бомбоубежище. Он легко пробежался по катакомбам, каждый поворот которых был ему знаком с детских лет, и через подсобку круглосуточно работающего продуктового магазина вышел на улицу. Дежурная продавщица, сомнамбулически дремлющая у мирно квакающего телевизора с початой бутылочкой пива, проводила проследовавшего мимо нее Севу затуманенным взглядом и вопросительно икнула, но он только безмолвно отсалютовал ей испачканными перчатками и был таков.
Голова у Полонского была легкая, как одуванчик, и работала, как часы с кукушечкой. Воображаемая птичка на вопрос «Кукушка, кукушка, сколько мне на свободе жить осталось?» саркастично кукнула полразика, и Сева понял, что у него есть минут тридцать, не больше. Если за это время он не уберется куда подальше, куковать ему за решеткой в темнице сырой долго-долго!
Мимо, светясь окошками, точно хэллоуинская тыква прорезями, прогрохотал пустой трамвай. Опасаясь запомниться скучающему кондуктору, Сева остерегся пользоваться общественным транспортом. К счастью, голова у него работала, как часы со встроенным компасом. Полонский безошибочно определил кратчайшее направление к вокзалу и двинул к нему пешим ходом через парк.
Стайка весело хохочущих привидений в долгополых белых балахонах налетела на него под заповедным дубом. Сева наотрез отказался включиться в хоровод, но нахлобученную на него картонную маску принял с благодарностью.
В темных аллеях и на прилегающих к парку улицах то и дело встречались ведьмы, зомби и оборотни. Большая группа на диво жизнерадостных инфернальных существ обнаружилась непосредственно на вокзале.
Юные черти и чертовки с сигаретками нетерпеливо били копытами у чадящего автобуса, на подножке которого дергалась сердитая тетка в шиньоне, украшенном островерхой газовой шляпой с мишурой по краям. «Одиннадцать! Двенадцать! Тринадцать!» – нервно выкрикивала она, по одному затягивая курильщиков в недра автобуса, где кто-то в тему наяривал на гитаре: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылка рома!»
Упомянутая бутылка ходила по кругу, в багажный отсек низко присевшего автобуса, весьма похожего на переполненный сундук мертвеца, без разбору загружались рюкзаки и скатанные в рулоны спальники. На лобовом стекле транспортного