Грёзы об исповеди Фернандо Пессоа. Жан-Поль Флорансио
без зрителей, каждая ночь – падение в пустоту.
Я– любитель кафейн, наблюдатель улиц Лиссабона, писатель непокоя. Я – неоконченный человек, призрак своей собственной жизни.
Моя жизнь была поиском, бесконечным выискиванием Абсолюта, Истины, Сущности бытия. Я стремился понять жизнь, понять смерть, понять Бога, понять человека. И в этом поиске я нашел красоту неизвестного, радость неопределенности, счастье неудовлетворенности.
Мне кажется, что моё существование – это лишь отражение выцветшей тени, выражение незавершённого меня. Моё имя, как и моя жизнь, – это иллюзия, ряд бессодержательных букв, за которыми трудно скрыть пустоту, составляющую меня.
Я прожил тысячи жизней, и всё же остался тем же. Я менялся тысячу раз, и всё же я всегда остаюсь собой. Моя жизнь была сном, мечтой, галлюцинацией. Я – вечный странник своего собственного разума, вечный зритель своей собственной жизни. Я – странный пришелец.
Жить – значит умирать каждую секунду. Каждое дыхание, каждый удар сердца, каждая мысль – это ещё один шаг к неизбежному концу. Мы все – невольные самоубийцы, брошенные на существование непостижимой силой, движущиеся к своему концу со сномнамбулическим смирением. Жить, в своей сущности, – это акт непрерывного умирания. Само существование – это медленное убийство бытия.
И теперь я здесь, перед бездной неизвестности, на пороге вечности, где уже заметена моя кончина.
В этот самый момент, когда мне кажется, что я касаюсь границ моей смертности, меня занимает одна мысль. Что станет с моими спутниками по чернилам, моими братьями по духу, моими гетеронимами, когда меня не станет?
Алвару де Кампуш, Рикарду Рейш, Альберту Каэйру… Каждый из них – это грань моей души, отражение моих мыслей, зеркало моих чувств. Они родились из меня, но выросли за пределами меня, проложив путь в сердца и умы тех, кто читал их слова.
О, Алвару де Кампуш, инженер без проектирования, странник без путешествия, выживешь ли ты после моей смерти? Или же, без меня, придающего тебе форму, ты будешь дрейфовать, без цели, без порта, где бы ты мог причалить?
А ты, Рикарду Рейш, с твоим чрезмерным классицизмом, твоей умеренностью и равновесием, устоишь ли ты в этом постоянно меняющемся мире, который, кажется, потерял чувство красоты твоего стиля?
А ты, мой дорогой Альберту Каэйро, наш общий учитель, по натуре безхитросный, прямолинейный поэт, как ты будешь себя чувствовать в тишине моего исчезновения?
Возможно, ваше существование не угаснет вместе со мной. Возможно, вы будете увековечены, продолжая существовать в мною написанных словах, дыша между строками, биться в сердцах читателей, которые найдут утешение, вдохновение, насмешку в том, что мы создали вместе.
Пусть чернила моей жизни, в которых вы родились, продолжат питать вас долго после того, как моё собственное пламя погаснет. Пусть будущее примет вас, мои дорогие гетеронимы, с теми же теплыми объятьями, с которыми она так часто отвергала меня. И, возможно, в этой вечности чернил и бумаги, я найду