Бывшая матушка. Ольга Черепанова
свидания. С каждой новой встречей семинарист становился развязнее. Быстрый поцелуй – и вот его руки уже скользят по моему телу. Не скажу точно, когда именно я переспала с ним. Перед отъездом или когда он приехал с каникул. Сейчас я смутно помню сам процесс, так смутно, что даже не скажу, чувствовала ли я хоть что-то. Зато я помню его фразу, сказанную перед нашим соитием:
– У нас в семинарии так холодно, что я вечно простываю. Поэтому у меня все болит там. Мне неудобно говорить об этом, но ты вызываешь во мне желание и боль. Не знаю, как справиться. Может, надо прервать наши встречи?
– Нет! Может, тебе надо к врачу? – в панике я принялась перебирать варианты лечения.
– Есть один способ… – семинарист погладил меня по ноге. – Ты ведь такая уже взрослая, как же мне повезло с тобой.
За этот момент я долго себя корила. Дурочка, ну как можно не заметить такого наглого развода на секс? Ты ведь не из пансиона благородных девиц выскочила. На самом деле корить и обвинять надо лишь только Толю, 21-летнего мужчину, который знал, что делает. Все его поступки были выверены. Мне тогда они казались странными, моментами абсурдными. Я мучилась, страдала, потом порхала от счастья, затем опять падала. Мощные эмоциональные качели, сбивающие с ног и опытных женщин. Куда уж мне было тягаться с ними.
Глава 2
Когда Толя уехал на каникулы, мы с сестрой продолжили гулять в кремле. Знакомились с семинаристами, разговаривали и искали пару сестре. Ведь я-то нашла свое счастье, надо и ей помочь. В этот период началось наше погружение в православие. Естественно, семинаристы разговаривали с нами о Боге. Кто-то совсем чуть-чуть, а кто-то с настоящим миссионерским пылом. Мы слушали, заглядывали в церковь. Стояли там минут пять, а затем выбегали. Все казалось неинтересным. Но время шло, разговоров о Боге становилось все больше, и мы уже осознанно пришли на службу. Не зная, что делать, встали в очередь на причастие. Почти подошли к чаше. Вмешался дежурный священник.
– Вы исповедовались? – строго спросил он.
– Нет, – промямлили мы, не понимая, что такое исповедь.
Пришлось узнать. Интернета, как и телефонов, не было. Мы покупали брошюрки в церкви, брали книги в библиотеке. Чем больше читали, тем сильнее хотелось погрузиться в религию.
Постепенно менялась наша одежда. Ультракороткие юбки сменились на сарафаны до колена, а затем и на длинные, до самого пола.
Нужных вещей не хватало, в нашем гардеробе отродясь не водилось подобных вещей. И если и были длинные юбки, то разрез в них был до пупка. В поисках юбок мы пришли к бабушке. Она долго не могла понять, зачем нам понадобились ее старые юбки из молодости.
– Надо, в церковь пойдем, – не скрываясь, объясняли мы.
Наше воцерковление мощно било по окружающим. Не остановившись на юбках, мы стали проповедовать дома. Звали родителей, каждое воскресенье ездили на службы. Мама с папой крутили пальцем у виска, но не мешали нам.
В какой-то момент я захотела поступить в регентское училище. Мне казалось это жутко романтичным.
Толя приехал через месяц. Удивился моему