Дочь седых белогорий. Владимир Топилин
наконец-то он схватился побелевшими пальцами за край площадки. Возможно, для Ченки это мгновение было самым долгожданным за всю её короткую жизнь. Затем из пропасти показалась лохматая голова, плечи. Ещё несколько натужных усилий, и медленно, тяжело Дмитрий перевалился на площадку.
Уткнувшись лицом в камни, тяжело, прерывисто дышал. Она сидела рядом и судорожно трясущимися руками перебирала косу. Прошло немало времени, прежде чем он зашевелился, осторожно приподнялся на локтях и посмотрел ей в лицо. Ченка потупила глаза, отвернулась и, казалось, не удостаивала его своим вниманием. Так прошла минута.
Дмитрий встал, сел рядом, всё так же не отрывая взгляда, продолжал смотреть ей в лицо. Она собрала косу в кольцо, тяжело, шумно вздохнула, хотела встать. Он осторожно, нежно взял её за запястье, удержал на месте. Ченка вздрогнула, хотела вырваться, но, вдруг почувствовав резкую перемену в его поведении, безропотно подчинилась, осталась сидеть на месте. В сознании вновь вспыхнули яркие воспоминания той страшной ночи. Неужели опять?! Предчувствуя самое плохое, девушка обречено склонила голову на грудь и стала ждать.
Вопреки всем её самым плохим представлениям, он не набросился на неё диким зверем, а осторожно, мягко взял в свои ладони лицо девушки, повернул к себе, попытался привлечь её внимание к своим глазам. Она хотела высвободиться, смотрела куда-то в сторону, на безбрежный океан тайги или вниз, под скалу. Но Дмитрий был настойчив, старался добиться своего.
Она посмотрела на него, удивилась спокойствию, синеве его глаз. В них не было ничего, кроме благодарности. Он смотрел на неё искренне, откровенно. Всегда усмехающееся лицо было серьёзным, но не холодным. Дмитрий понимал, что обязан девушке жизнью, и теперь, после произошедшего, это в корне изменило его отношение к ней.
Она видела другого человека. Неизвестно как, куда и когда исчезли хамство, надменность, презрение. Вместо этого где-то там, в глубине его души, вспыхнули искорки неведомого чувства. Они разбудили в девичьей душе что-то новое, непонятное и заставили биться сердце с удвоенной силой.
А он, разбивая все девичьи предубеждения и недоверие, зажигая в её сознании горячий костёр, осторожно приблизил к себе смущённое лицо и поцеловал вздрогнувшие губы долгим, продолжительным поцелуем. После этого, как будто исполнив свой долг, выразив все свои эмоции по отношению к своей спасительнице, стал спускаться вниз.
Для девушки это было неожиданно. Она ещё долгое время не могла сдвинуться с места. В её душе царили хаос и смятение. Она не могла поверить, что поцелуй русского может произвести на неё такое впечатление. Разум застыл, сердце вспорхнуло ночным мотыльком и улетело в невидимую даль, раненая душа утонула в глубоком озере. Приложив ладонь к губам, как бы защищая от ветра след недавнего прикосновения, Ченка сидела и невидящими глазами смотрела куда-то в одну точку. Она ещё никогда в своей жизни не видела, не чувствовала вот такой невероятно приятной ласки постороннего мужчины. И вдруг поняла,