Король франков. Владимир Москалев
обнял ее сзади за плечи:
– Не смогу отказаться от желания обнять тебя в последний раз.
Она обернулась.
– Я буду ждать. Один едешь?
– Вия останется с тобой.
– Милая девочка, без нее я сошла бы с ума. Мы отправимся с ней на охоту, у меня есть прекрасные соколы, Лотарь привез из Бургундии…
– Я рад, что вы дружите.
– Я люблю ее как дочь, она меня – как мать. Мы собираемся к Оттону, это нас развлечет. Нынче, сам видишь, все разъехались, дворец опустел, скоро по его коридорам протянется паутина.
– Мне пора.
Эмма встрепенулась:
– Не забывай нас, Можер… В Париже у короля, должно быть, большой дворец, много придворных – веселых, шумных… И тебе там не дадут скучать… – она тяжело вздохнула, губы тронула виноватая улыбка. – А здесь тебе тоскливо с нами…
– Мне бы на войну! Махать мечом, рубя врагов, гнать лошадь и на ходу протыкать копьем сарацина, а потом глядеть, как этот сын пророка подыхает у тебя на глазах, захлебываясь собственной кровью!.. Помню, король говорил о графе Барселонском, тому будто бы досаждают мусульмане. Соберется Гуго, немедленно отправлюсь с ним в поход, пока не покрылся плесенью. Веришь ли, сколь руки чешутся рубить головы маврам!
Эмма, улыбаясь, глядела на него. Потом, привстав на цыпочки, страстно поцеловала в губы.
– Где бы ты ни был – во дворце, в поле, в сражении, на воде, под водой, – помни всегда, что я люблю тебя, мой рыцарь!.. И да будет с тобой Христос!
– И с тобой, моя королева!
Глава 2
Монах-раскольник
Утром следующего дня нормандец тронулся в путь. Около семидесяти миль до Парижа, не так далеко. Солнце миновало зенит, и поползли на восток тени, когда слева показался изгиб Марны, притока Сены, и Можер выехал на широкую дорогу, протянувшуюся с юга на север. Там, где юг, уже виднелся остров посреди реки, усеянный крестами церквей и шпилями колоколен. Всадник повернул туда и, проехав с милю, остановился у башни высотой около двадцати пертик (около 60 метров). Это была башня Сен-Жак, самая высокая в окрестностях Парижа. Ее колокол, висевший на самом верху, первым оповещал жителей города о приближении врага. Рядом с нею, правее, – церковь Сен-Жак де Ла Бушри, детище Дагобера.
Ее полуразрушенное состояние заставило Можера сдвинуть брови: он вспомнил сетования Вии по поводу неоднократного нашествия норманнов.
Тронув коня, всадник бросил взгляд налево и покачал головой: еще одна церковь и тоже в развалинах. Когда он подъехал к берегу реки, следов разрушения уже не было видно; видимо, заново отстроили одну церковь, другую… Можер насчитал четыре по левую руку, а по правую – одну, да и то вдали, близ улицы, ведущей на запад, и обнесенную длинной стеной. В этом месте еще со времен Меровингов проводились ярмарки, а церкви, о которых говорилось вначале, назывались: Сен-Жан-ан-Грев, Сен-Жерве, Сен-Проте и чуть дальше Сен-Поль де Шан. Названий этих Можер, конечно, не знал, зато сразу догадался, что перед ним Большой мост, который и вел на остров. Но прежде