Нормандский гость. Владимир Москалев
наглеца с ног, наехав на него конём, но появился другой, справа, и замахнулся дубиной. Я рассёк его мечом надвое, и тут меня сзади багром стащили с седла. Я свалился с лошади и обронил меч. Гляжу – а их уж как пальцев на руках. Один совсем близко, с коротким мечом. Я перехватил его удар, да и обрушил свой кулак ему на голову. Аж череп треснул у бедняги да глаза повылезли. Схватил другого – и об дерево. Чую – все кости ему переломал, будто соломинки в пальцах. А тут еще двое: вцепились, кинжалы к горлу приставили. Взял я их за шиворот, приподнял, да и стукнул друг о друга. Потом отпустил – и свалились оба грудой костей и мяса у моих ног. За тем и настал конец моим подвигам: подкрался кто-то сзади и нанес удар дубиной по голове. Должен тебе сказать: череп у меня крепкий, любой на моем месте тут же растерял бы свои мозги. Но удар был силён. Я ничего не смог поделать и без сознания повалился замертво. Когда очнулся, голова гудела, будто колокол церкви Святой Магдалины возвещал жителям Руана конец света. Подумалось тогда: не рано ли? Церковники подводят сей факт под тысячный год. Ну а когда огляделся вокруг, никого уж не было. Решили, что убили, и одежду с меня сняли. Прихватили коня и меч. Кинулся было искать негодяев, да где же найдешь в лесу? Так и побрёл, скрипя зубами, к тебе в Брюссель. Дорогой думал: как же примет меня Карл Лотарингский? В худшем случае не поверит ни одному моему слову и прикажет избить палками. В лучшем, усмехнувшись, скажет: «Вот так помощника выслал герцог Нормандский! Ни коня, ни меча, да и сам едва не голый».
– Так и подумал вначале, признаюсь, – рассмеялся герцог Карл, – но как стал рассказывать об отце, понял: не врёшь.
– Когда-нибудь доберусь до этих воров, – погрозил кулаком нормандец в сторону Камбре. – Вот только обзаведусь конем и мечом. Вмиг разорю это разбойничье гнездо, а этих мерзавцев передавлю собственными руками, как цыплят, а потом буду по очереди отрывать им головы.
– Не жестоко ли? – покосился герцог. – Христиане все же, не мавры.
– Христиане, – ответил Можер, – да только не поверишь, герцог, как жаль мне меча. Ведь его ковал для меня лучший кузнец Руана! А конь? Мой Буцефал! Едва ли найдется в конюшне твоего племянника достойная ему замена. Лишь он способен был безропотно нести меня.
– Не печалься, граф, мы еще вернемся сюда и найдем твоего коня и меч.
– Да услышат тебя небеса, герцог Карл. Но скажи, зачем ты едешь к королю Людовику? Он звал тебя?
– Он и не позовёт, зная, сколь несправедливо обошёлся со мной его отец. Но я не хочу помнить зла. К тому же Лотарь теперь уж мёртв. Его сын делает жалкие потуги править королевством и совершает одну ошибку за другой. Причиной тому – одиночество. Кто поможет ему, вразумит, направит? Советники – герцоги и графы? Каждый смотрит лишь в свою сторону, до королевства никому нет дела. И никто не хочет думать, что империя приберёт Франкию к рукам, она станет ее придатком, провинцией. Разве к этому стремился наш предок Карл Великий? Его столицей был Ахен – город, где сидит нынче Оттон, император. Но он не Каролинг. Людольфинг, германец. Его отец основал империю, которая норовит сделать своей