Журнал наблюдений за двадцать лет. Виталий Хлудов
двор. Все. Уже подъехала машина и ждет вас. Грузите койки в «буханку» и побыстрее!
Я сразу вспомнил происшествие с полом в кабинете Гольдман и мне не хотелось снова попасть в дурацкое положение, когда на меня свалят всю вину за пропавший больничный инвентарь. К тому же – у хозяйки был должок и это был отличный шанс поквитаться.
– Нет уж, Ирина Филипповна! Эти койки уйдут в неизвестном направлении, и все скажут, что я их украл, и распоряжения никакого не было, и вы ни о чём слыхом не слыхивали! Больные поступят, ложить их будет не на что, опять обвинят во всём трудинструктора. Знаете, что: берите-ка сами кого хотите и таскайте под свою ответственность, а я на этот раз – пас!
Хозяйка ничего не ответила и отправилась в отделение. После обеда я стоял в пустой палате и обдумывал план действий. За окном раздался какой-то шум. Я выглянул и увидел, как Филипповна вместе с санитарками тщетно пытались волочить сетки кроватей. Сетки были тяжёлые, они падали. Но надо отдать должное сестре-хозяйке, она очень старалась. Добросовестная работа по расхищению казённого имущества продолжалась долго. Уходя домой, я так и не дождавшись её окончания и по пути злорадно наблюдал за тем, как со слезами на глазах Филипповна усердно тащила с помощницей очередную койку к стоящей неподалёку машине.
На следующий день меня вызвала Гольдман. В её кабинете сидела рыдающая Филипповна. Она с укоризненной интонацией проговорила:
– Виталик, ты зачем Ирину Филипповну обидел? Ты зачем довёл до слёз бедную пожилую женщину? Ты только посмотри: как она расстроена!
– Елена Александровна, пускай Ирина Филипповна не суётся, когда её не спрашивают. Я тоже – очень не хочу оставаться в дурачках, когда меня выставляют посмешищем!
По лицу старшей сестры пробежала едва заметная улыбка. Было видно, что она меня прекрасно понимает и не собирается устраивать мне порку из-за этого.
– Ви-ить, не делай так больше, хорошо?.. – Теперь она улыбнулась мне вполне отчётливо и взяла меня за запястье. Я, ответив ей улыбкой, молча кивнул головой.
Глава 22. Олег Шейнин – профессионал.
Рыжая собака, которую завёл на отделение Меркулов, оказалась (как по мне) совершенно бесполезной, даже вредной. Выросла она не особо, но челюсти у неё были типично бойцовские, то есть очень мощные. Больных она всех любила, а на посетителей кидалась. Особенно она не взлюбила местного слесаря, его она постоянно кусала, причём до крови. Кидалась на детей, если таковые по некоторым причинам приходили к нам. Разумеется, гадила везде, где бегала. А убирать приходилось мне, вернее – убирали больные, а я организовывал это дело. Особенно неприятно выходило, когда сходил снег весной. Сами понимаете – всё было загажено. Выгребали по несколько носилок. Иногда её сажали на цепь, но большую часть времени собака бегала сама по себе. Сколько я ни просил Полушкина – посодействовать тому, чтобы собаку убрали – всё оказывалось бесполезно. Заведующий сразу занимал позицию Меркулова и мне ничего не оставалось, как работать своеобразным ассенизатором. Но однажды