Успеть до зимы. История дриады. Вита Марли
просыпался Берт. Ёрзал, кривился, кряхтел еле слышно. А полуэльф застыл на пороге комнаты и, как нарочно, медлил, тянул время.
– Да шевелись ты, – не скрывая раздражения, Фиона втолкнула горе-работничка в покои и наглухо заперла дверь.
Глава 3
Мышцы болели. Голова гудела.
Эту ночь Тициан провёл в подвале, прикованный цепями в неудобной позе – хозяйка борделя специально отправляет туда строптивых работников.
Тициана подвесили за руки и ноги в нелепом распятии и в этой позе он провёл, без малого, половину ночи.
За провинность. И это после трёхдневной голодовки и боли от магических кандалов.
Тициан пытался сбежать. Первым делом, попав в дом удовольствий, попытался его покинуть.
Не вышло.
Колдовские оковы на руках и ногах посылали болезненный разряд по всему телу. Как будто в Тициана била молния. Страшный электрический разряд всякий раз прошибал тело при попытке побега, нападении на хозяйку и охрану или если Тициан намеренно причинял вред самому себе.
Тициан – эльф! Предлагать себя, кривляться, обслуживать клиенток самым непотребным образом – позор. Уж лучше боль от магических браслетов.
Три дня он сопротивлялся. Отказывался спускаться в гостевую, выставлять себя как товар на рынке.
Три самых долгих в его жизни дня.
Вчера эльфа попытались силой выволочь в гостевой зал. Не вышло. Эльф брыкался, кусался, сопротивлялся как мог, заехал охраннику ногой в пах. А потом валялся, скорчившись от боли.
За это и попал в подвал.
Когда бордельные каратели сняли его, вызволили из заточения, ещё несколько часов он лежал на сыром полу подземелья и не мог пошевелить конечностями. Полночи распятый он просто обмяк в руках охраны, подобно тряпичной кукле.
А сегодня в Тициана влили колдовское пойло для быстрого заживления ран, день дали отлежаться, а к вечеру пинком под зад погнали в гостевой зал. Тициана выставят как живой товар и заставят торговать телом. Цинично и безжалостно.
Работать.
Эльф проделал бы снова вчерашний трюк, но тело требовало пощады. Молило хозяина сжалиться и спуститься в проклятую гостевую. Тело просило ещё немного времени. Ещё несколько часов, прежде чем эльф возобновит борьбу за свою честь.
Хозяйка заведения, серокожая женщина-дроу, очень торопилась побыстрее, да подороже продать Тициана какой-нибудь бесстрашной извращенке, авантюристке или любительнице пощекотать себе нервы. Уж очень бордель-маман любила блеск золотых монет.
Эльф держался. Сдаться он не мог. Образ Эринель, его возлюбленной, вырывал Тициана из лап смирения. Далёкое воспоминание о прекрасной эльфийской деве, дочери советника владыки Ливенора, возвращало эльфу силы для борьбы.
Эринель. Статная и изящная. Прекрасная, как раннее утро. Чистая, как слеза.
Из-за своего происхождения Тициан, сын магистрата и простой человеческой женщины ей не ровня. Именно поэтому за всю свою жизнь эльф, – а точнее сказать, полуэльф, – говорил с Эринель