Зловещие тени Стинадлы. Вадим Россик
автор сказок, пьес для кукольного театра и член жюри в номинации «проза».
Присоединяюсь к аплодирующим. Теперь я знаю, кто второй жюрист прозы.
Следующей представляется полная блондинка с томным голосом.
– Ирина Вилликок. Я – поэтесса из Гётеборга, более известная под псевдонимом Белит, – блондинка трогает за плечо сидящего рядом рыжего грузного мужчину с круглым румяным лицом, – а это мой муж Харри.
Румяный Харри улыбается и молчит. Сразу видно, что швед ни бельмеса не понимает по-русски. Зато его нос получил бы приз на конкурсе самых курносых носов.
– Следующий по порядку – друг нашей семьи Пауль, – продолжает Белит. – Пауль родом из Выборга, но сейчас тоже живёт в Гётеборге. Он только ещё пробует себя на литературном поприще.
Молоденький, худосочный, прыщавый Пауль приподнимается и делает общий поклон. В Германии юношей такого андрогинного типа называют томатными. Томатный Пауль? А что? Ему подходит. Так я и буду его называть.
– А моя подруга Иштар скажет о себе сама, – заканчивает своё выступление Белит.
Встаёт вторая блондинка.
– Я пишу под псевдонимом Иштар, господа.
– А как вас зовут в миру, девушка? – спрашивает Чаркин.
Иштар с заметной неохотой отвечает:
– Ирина Спасибухова, но так как мы с подругой обе Ирины, то, чтобы нас не путали, предпочитаем псевдонимы.
Жидкие аплодисменты, не переходящие в овации.
Потом очередь доходит до Валеры Водостоя, Алёны Жолобайло, меня…
Пока идёт представление участников фестиваля, приносят заказанные блюда. Я получаю свой суп в хлебе и здоровенную кружку почти чёрного пива. Сразу отпиваю полкружки. Клаустрофобия немного отпускает. Наверное, потому что пиво действительно классное. Чаркин не соврал. После пива перехожу к супу. Кто не знает, чешский суп в хлебе представляет собой круглый каравай размером с тарелку. Верхняя корка каравая заранее отрезана и служит крышкой. Поднимаю её. Изнутри весь мякиш удалён и вместо него налит горячий суп – довольно скудная картофельная похлебка с кусочками колбасы. Тем не менее, вполне вкусно. С удовольствием ем суп, откусывая от хлебной крышки.
Тем временем, всё новые писатели и поэты называют свои звучные имена: молодая пара Дарья Брюнеткина и Антон Аксельрод из солнечного Ашдода. Тоненькая, как нос комара, юная Катя Дырофеева с очень полной мамой – мои землячки из Лейпцига. Евгений Эдуардович Плечистый из Львова. Юлиана Сатарова из Торонто, Настюша Пижонкова из Санкт-Петербурга. Платон Ли из Темиртау, Альберт Осечкин из Тирасполя… География фестиваля очень широка.
Я гляжу на беззаботно ужинающих мастеров российской словесности и гадаю, кто же из них наваял чудовищный «Умри от удовольствия». Но звоночек не звонит.
– А где же Юлия Леонидовна? – задаю я вопрос Подъяблонской, когда последний участник фестиваля получает свою порцию аплодисментов и опускается на лавку.
– Ой, понятия не имею! – пьяно машет рукой Ульяна Сергеевна. Она прилично