Семирамида. Михаил Ишков
ее разрубание.
Почему боги насмехаются над ним! То вызволят из беды, то вновь ввергнут в несчастье. Почему они так жестоки?
Им весело?!
Что же это за боги?!
Давным-давно рабби, у которого он малолеткой набирался мудрости, утверждал, что нет иных богов, кроме всемогущего Яхве, нет стихий – есть творение, нет судьбы – есть воля того, кто единосущ и непостижим.
Это воспоминание родило острую боль в сердце, которую он испытывал всякий раз, когда в памяти вставали родители, яма, в которой они прятались. Вспомнились два ассирийских солдата, которые вслед за родителями вытащили его из ямы. Один из них, оглядев голого мальчишку, весело крикнул другому:
– Гляди-ка, обрезанный!..
Другой, весь в крови, в металлическом шишаке и в кольчужной рубахе, бородатый, скептически осмотрел рыдающего мальчишку и скривился.
– Что-то их жрец поленился. Обреза́ть так обреза́ть! – с эти ми словами, прихватив в горсть все, что составляет гордость муж чины, он отсек это мальчику до основания.
Позже некий раб-хеттянин – опытный, видно, человек – успокоил Сарсехима.
– Тебе повезло, малыш. Ты столкнулся с добрыми ассирийцами. Среди них иногда такое зверье попадается… Моему внуку отрубили ноги и бросили возле дома.
Напившись травяного настоя с привкусом валерианы, или кошачьей травы, Сарсехим долго сидел в темноте и плакал, как осленок, отделенный от матушки-ослицы. Боги, великие боги, за что мне такие напасти? Почему бы вам не оказать мне милость, ведь куда ни гляну – всюду злое да злое. Много ли мне надо?.. – и шлеп, шлеп себя ладонями по щекам.
На следующий день его спешно вызвали во дворец. С сердечной болью, с ожиданием новых бед он отправился в цитадель. Весь недолгий путь пытался предугадать, зачем его позвали. Ах, если бы это была женская болезнь!.. В Вавилоне Сарсехим славился как лекарь по этой части. Мимолетно попытался вообразить, чем могла грозить молодой здоровой женщине недельная случка. Разве что натерла мозоль? Это случается в гаремах. Такого рода недуги лечат примочками.
У ворот цитадели Сарсехима встретил молоденький красавчик – один из многочисленных царских спальников – и без проволочек, мимо охранявших вход богатырского вида стражей, провел евнуха на царскую половину. Оказавшись в полутемном помещении, куда выходили массивные, обитые золотыми пластинами двери царской спальни, евнух поразился количеству сук и щенят, бродивших между колоннами. Пока ждал вызова, какой-то собачий молокосос, подкравшись, помочился ему на ногу.
Евнух замахнулся на сучонка, но, заметив укоризненный взгляд красавчика, ударить шустрого, с вислыми ушами негодяя не посмел. Слуга доверительно объяснил гостю, что животные доставлены в Дамаск по приказу царя и объявлены священными. Время от времени их загоняют в спальню, где уважаемая супруга принца играет с собачками, щекочет им брюшко, кормит из склянки. Слуга признался, что собачки – это не самая тягостная обуза. Вчера государь затребовал образцы самых