Любовь в наследство. Лиз Карлайл
Уотерс, личная горничная миледи.
– Мисс Уотерс, вы дорожите своим местом? – резко спросил Гарет. – Я уволю вас за дерзость.
– Я, ваша светлость, работаю не на вас, – огрызнулась горничная. – Сначала я служила матушке ее светлости, а еще раньше – ее тетушке. И я буду вам благодарна, если вы оставите в покое мою несчастную госпожу. Разве ей недостаточно страданий? Так еще вы явились сюда, чтобы грубо обходиться с ней и доводить до слез.
– При мне она не пролила ни слезинки, – раздраженно бросил Гарет через стол. – С чего вы взяли, что я намерен ей досаждать?
– А что я должна думать?! – взорвалась горничная, картинно заламывая руки. – Я не могу добиться от нее ни единого разумного слова…
– Вот и я не мог, – буркнул Гарет.
– Она просто лежит на кровати и рыдает, словно ей опять кто-то разбил сердце. И все почему? Потому что вы не умеете держать себя в руках?
– Вы ничего не понимаете! – не выдержал Гарет. – И более того, это не ваше дело. Ваша хозяйка, по-видимому, привыкла лгать, миссис Уотерс.
– Лгать? При чем тут это? – не поняла горничная. – Вы думаете, ей легко, сэр, когда все вокруг перешептываются: и сумасшедшая-то она, и живет в доме, который перестал быть ее домом, и вынуждена терпеть вас – человека, которого совершенно не знает?
«И не желает знать», – добавил мысленно Гарет.
– Она похоронила двух мужей, ваша светлость, а для женщины это куда тяжелее, чем для мужчины. Проходит время, и вдовец опять женится. А женщина – совсем другое дело.
– Да что вы об этом знаете! – воскликнул Гарет, настолько взбешенный, что не желал ее больше слушать. – Поинтересуйтесь у своей хозяйки, в чем дело, когда она придет в себя. Она одна способна свести с ума любого мужчину. И не спешите очернять без разбору всех мужчин.
– Но у нее никогда не было достойного мужчины, ваша светлость. – Лицо горничной стало похоже на опавшее дрожжевое тесто, а голос сделался совсем тихим. – Вот у меня был хороший муж. Такой достается женщине только один раз – и мне другой не нужен. Она же не могла такого выбрать: у нее вообще не было возможности выбирать, поскольку всегда жила в страхе.
Гарет не желал чувствовать ни малейшей симпатии к Антонии и подозревал, что знает причину ее страхов: это в первую очередь стыд, а еще – откровенная предубежденность.
– Уходите, мадам, – сказал он спокойно, указав на дверь. – Даже если я не вправе вас уволить, но вышвырнуть из своего дома вполне могу.
– Да, тут вы правы, – согласилась Нелли. – Но если уйду я, то и она тоже уйдет. А я думаю, вам этого не хотелось бы, верно? Нет, не отвечайте мне: время покажет, так это или не так.
Гарет потряс кулаками. Будь она проклята, эта женщина! У него никогда не возникало таких ситуаций, чтобы кого-то нельзя было уволить, но тут он и правда растерялся, поскольку не знал из каких средств платят наглой ведьме: из его наследства или из содержания герцогини. Только, черт бы ее побрал, она была права в другом, а это куда хуже.
– Уходите, – прошипел Гарет, –