Скрижаль Исет. Грешные души. Влада Мишина
не дать маа-херу смутить себя ещё больше, перешла к сути дела:
– Мне передали, что Осирис ищет кого-то, кто воспользовался хека на Полях. Я вспомнила твой рассказ и подумала…
– Подумала, что это я взялся за своё? Понимаю. Ты уже рассказала Царю Богов обо мне?
Аментет задохнулась от возмущения.
– Конечно, нет! Я сразу пошла искать тебя, чтобы предупредить.
Взгляд Кейфла смягчился, и он поднялся с кушетки, подходя ближе к аментет. В залитой закатным солнцем комнате она, наконец, смогла рассмотреть его как следует.
Чёрные волнистые волосы, прикрывавшие острые скулы, были слегка растрёпаны. Внимательные серые глаза принца, казалось, светились из тени густых ресниц. А бледное лицо с острыми чертами красноречивее слов говорило о том, что Кейфл предпочитал прохладу и тень комнат солнечным садам.
Слишком поздно аментет поняла, что юноша уже довольно долго рассматривал её в ответ.
– Так это ты использовал хека? – смутившись, спросила она.
– Не знаю, поверишь ли ты мне, но нет. Прибыв на Поля Иалу, я ни разу не обращался к силе.
И аментет верила. Ей казалось, что ложь должна была выглядеть уродливо: лицо лгуна должно кривиться, а глаза прищуриваться. Но Кейфл оставался спокоен, уверяя аментет в честности всем своим видом.
– Тогда будь осторожен, – попросила она, доверчиво глядя в светлые глаза.
Кейфл улыбнулся.
Он хотел что-то ответить, но в этот момент в комнату с ехидной улыбкой заглянула Мересанх.
– Если все всё выяснили, я бы хотела забрать милую мою посекретничать. Надеюсь, принц мой, ты не будешь против?
Кейфл кивнул и направился к выходу из комнаты, но на пороге задержался.
– Зайди ко мне после, аментет. Всё-таки у меня осталась пара просьб.
Не дождавшись ответа, Кейфл вышел.
Мересанх неодобрительно цокнула языком.
– Даже самые хорошие принцы любят приказы… Пойдём, милая моя.
Проследовав за Мересанх, аментет оказалась в спальне.
Она даже представить не могла, что место отдохновения может выглядеть одновременно так величественно и уютно. Вокруг пахло сладкими маслами, а кровать была непривычно широкой и мягкой.
– Помнится мне, ты хотела научиться скрывать эмоции. Что ж, я готова помочь.
Аментет вспомнила, с каким трудом сохраняла самообладание в разговоре со своим собратом.
– Помощь мне и правда нужна.
– Хорошо! Сложнее всего бывает сдерживать смех. С него мы и начнём.
Мересанх присела на краешек кровати, выпрямила спину и провела языком по губам, словно готовилась выступать в мистерии.
Тряхнув головой, она заговорила нарочито ровным голосом:
– Приходит жрец к мяснику и начинает его благодарить. Говорит, что такой вкусной бычьей печени ему никогда не удавалось вкусить. А мясник ему отвечает, мол, он в храм накануне ничего не отправлял. Жрец подумал.
Побледнел. И так и не вспомнил, в какую канопу[7] положил печень недавно почившего
Канопа – ритуальный сосуд, в который помещали органы умершего перед мумификацией.