Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!. Андрей Булычев
Евграфович, тебе уже места на левой груди не хватает медали вешать, может, ты на правую теперь перейдёшь? – подшутил над сержантом Соловьёв.
– А ты не завидуй, Ванька, у самого только на две меньше, – провёл по серебряным кругляшам Лужин. – Ладно, покрасовались и будет. Это вон пусть господа офицеры из стрелковых рот не снимая золотые кресты носят, им положено, а нам, дозорным егерям, такое совсем ни к чему. Броские наши награды уж больно.
Он достал чистую тряпицу из ранца и, отстёгивая, начал складывать в неё награды.
– Это да-а, а вот Георгиевский офицерский крест вообще ведь, как говорят, не позволительно с мундира снимать, – важно проговорил сбивающий пыль с сапог Быков. – Вон у командира полка он всегда на нём, только лишь на выходах сеткой прикрытый. Вот ведь, туда-сюда только на параде прошли, а все в пыли, как будто цельный день по полю бегали.
– Так конечно, – хмыкнул Соловьёв, – по полю-то мы россыпью бежим, а тут гуртом тысячи друг за другом топают. И чего только нас туда поставили, вот же, с дозорной роты целых три десятка в колонну забирали. Лучше бы в секретах среди кустов лежали. Нет ведь, шагай со стрелками вместе. Хорошо хоть прошли-то? Фёдор Евграфович, ничего не слышно? Довольно нами начальство?
– Да кто же его знает? – ответил Лужин, засовывая тряпицу с медалями в ранец. – Так-то вроде не ругался никто. Но полковник, он, конечно, хмурый. А чего, наградами, говорят, обошли наших офицеров. Вон на нашего ротного тоже ведь хотел «Георгия» повесить, ан нет, теперяча только Измаильский крест он получит.
– Ну-у, бывшему ротному, Ширкину, который на заместителя в первый батальон перешёл, и Бегову с первой роты «Георгиев»-то ведь дали, хотя наш Захарович, он в геройстве их точно переплюнет, – проворчал Быков. – Как же, из простых солдат ведь наш ротный командир вышел, а значится, молчи и за спинами тех, кто из господ родом, стой. Вона младшему Милорадовичу не поскупились, чай, всё дали.
– Ты, Егор, это, ты бы не болтал, а?! – нахмурился Лужин. – Я, конечно, и сам за нашего Тимофея Захаровича печалюсь, но ты уж тоже эдак вот палку-то не перегибай. Воробьёв, он, чай, из нашинских, из нижних чинов в батальонные офицеры вышел, а вот же погляди, сегодня его «Георгием» наградили. Тут, знаешь, всё очень тонкого ума дело, большому начальству ему ведь завсегда виднее, кого и как награждать. Егорову Ляксею Петровичу тоже вон такой же Измаильский крест, как и всем остальным офицерам, пожаловали, а чего он, бо́льшего не достоин, что ли? Отчаянной храбрости командир, с того света, можно сказать, только недавно вернулся. Но вот же обошли. И не печалится он по этому.
– Панька прискакал! – раздался крик снаружи, и мимо шатра протопали несколько человек.
– Ядрёна кочерга! – воскликнул Лужин. – От Аникеева человек вернулся! А я уж сто раз подумал – чего это Бориска гонца не шлёт?! Сутки ведь прошли, как за кораблём глядеть ускакали!
Поправив мундир, он выскочил наружу и заспешил в сторону штабных, полковых шатров.
– Точно на берег никто не