«Гибель Главного Города» и другие фантастические произведения. Ефим Зозуля
сделавший величайшее на земле открытие, жил в обыкновенной комнате, у обыкновенной квартирной хозяйки.
Комната была светлая. Два окна, выходящих на улицу, давали много света и освещали кровать, – такую кровать, которая обычно бывает у многих думающих и очень занятых людей, то есть небрежную, плохо прибранную кровать, на которой спали мало и беспокойно.
В углу находился небольшой стол, заставленный всевозможными, неизвестного назначения склянками, выдувателями, самодельными приборами, мисками с сероватой массой и предметами домашнего обихода. Вдоль стены стояла ещё длинная скамейка, тоже, как и подоконник, загромождённая лабораторным хламом. Неподалёку от кровати стоял большой чемодан, прикрытый ковриком. Этот чемодан был предметом особых забот хозяина. Внесённый на руках юношами, он тотчас же обратил в сторону этого чемодана озабоченное лицо. Когда его положили на кровать, он подал знак юношам, чтобы они ушли.
Затем, теряя сознание и возвращаясь к нему, он с глубоким стоном поднялся, вернее, свалился с кровати и подполз к чемодану. Около самого чемодана он опять потерял сознание на несколько минут. Очнувшись, он стал шарить ослабевшей рукой, ища нужную кнопку. Прошло немало времени, пока он нашёл её, и когда чемодан наконец раскрылся, Латун вскочил на колени, как человек, спасение которому пришло вовремя, и ткнулся головой в мякоть, занимавшую его среднюю часть. Чемодан был разграничен на отделения, и в разных клетках находились массы, похожие на тесто и отличающиеся по цвету. Ткнувшись головой в среднее отделение, заполненное синеватой мякотью, Латун постоял так несколько секунд, затем отпрянул, и лицо его приняло такое выражение, как будто он нанюхался табаку и сейчас начнёт чихать. С этим выражением, не вставая с колен, он постоял ещё минуты полторы.
Затем вскочил с поразительной после недавнего состояния лёгкостью и, совершенно здоровый, прошёлся по комнате.
Обыкновенными ножницами он срезал повязку, смахнул с волос синеватую пыль и, позвав бодрым голосом юношей, ожидавших в коридоре, стал смывать с лица кровь над обыкновенной умывальной миской.
Юноши, уже ошеломлённые во время погрома зрелищем воскрешения мертвеца, всё же были поражены выздоровлением Латуна не меньше, чем при операции с мертвецом.
Однако лишние вопросы, восклицания и внешнее изъявление чувств не было им свойственно. Камилл был моложе и наивнее, но и он ничего не сказал, а только открыл рот и испустил еле слышный возглас крайнего изумления.
– Садитесь, – сказал Латун, указав на кровать.
В комнате был только один стул, который он занял сам, вытирая руки и лицо мохнатым полотенцем.
– Вот что, дорогие мои, – сказал он. – Вы присутствуете при невероятном событии. Не обращайте внимания на обстановку. Потом, когда об этом будут писаться сотни, тысячи, десятки тысяч книг, вряд ли будет описан этот грязный подоконник, эта скамья или неприбранная кровать, на которой вы сидите. Моё открытие будет овеяно легендами; которые обязательно будут придуманы.
Всё будет