Четыре тетради (сборник). Константин Крикунов
как будто что-то случилось. Как котику даёшь колбаску на верёвке, а потом из него её вытаскиваешь… Я так играла в детстве. Если котик с тяжёлой судьбой, он во второй раз не ест. А если кошка наглая, глотает и глотает – а ты вытаскиваешь».
– Останься, если можешь.
Средний и безымянный пальцы сложены вместе. Вышла из вагона, чтобы оставить за собой это наблюдение и уйти со сцены.
– Как ты расстаёшься?
– Как ракета, которую подорвали.
Моцарт тоже родился по недосмотру. Моцарт родился, потому что управдом был пьян. Управдом был пьян, и родился Моцарт.
«Меня развратили, но не избаловали».
Лучше бы наоборот.
Оказалось, ещё и избаловали.
– Ну, давай сотрём мою память. Зачем ты тащишь сюда к нам в кровать сундуки с фантомами моего прошлого!
Тонкая девушка выглядывает из-за плеча толстой, утренний мир.
Купил прозрачное синтетическое платье и бант, вымыл девочку в корыте и накормил. Одесская беспризорница, вышвырнул наутро, как куклу.
Я не знаю имени ни одного олимпийского бога, которого бы мучила совесть. Здесь же, после художеств, обрезают крылышки. И ходишь, и болит.
Монголоидка в электричке. Улыбка, как солнышко в Бостоне: то гроза, то снег.
Деревья были золотыми справа, клёны, нет, тополя, вышел, стали красными, и брандмауэр стал красным, и деревья справа.
Жизнь как жемчужная шутка Ватто.
На скамейке ножичком «Блядь».
Сон: сарайчики, подплываем к Нью-Йорку.
Завтрак: манная каша и два грейпфрута. Утреннее ошеломление тем, что меня не было раньше.
Ты похожа на лежащую ёлку – ах! вот и корешки.
Так не бывает! Когда так бывает, герой оказывается негодяем, а алые паруса – чёрными крысами.
«Тебя никто не будет любить внутри так, как я».
Расплавленная лень июльского городка, где сонная телега проезжает раз в полчаса, и камень Лэси горяч, как паперть, в трещинах которой прячутся ящерицы.
Тебя нужно долго отмачивать в счастье, чтобы всё хорошо. Может быть, когда-нибудь, в другой жизни. Но другой жизни нет. Есть, но в ней, кажется, не встречаются, а если встречаются, то не узнают друг друга.
– Неужели ты думаешь, что он так жесток?
– Нет, – и вдруг всё сложилось, и нет больше ревности к любовям и слизистым оболочкам.
Снился твой рот. Кровь шумными ударами бьёт в уши.
Я тебя убью, если ты не дашь мне разрисовать дом божьими коровками.
«Они были в тёмных широких одеждах, большие, без лиц, били камнями, стоя за спиной, уже дырка, камень торчит в голове, а он стоял и смотрел на меня ужасными глазами».
Госпожа с Шёлковым Горлом.
Расшифровка