Грядущая буря. Роберт Джордан
тюк, тем сильнее хлестнет обвязка, когда перережешь веревку. Что будет, когда он умрет? Войны и опустошение, сравнимые с Разломом Мира? В прошлом он не сумел помочь, так как его поглотили безумие и скорбь после смерти Илиены. Удастся ли ему предотвратить нечто подобное на этот раз? Есть ли у него выбор?
Он – та’верен. Узор обвивается и обретает форму вокруг него. Тем не менее, став королем, он очень быстро понял одно: чем больше у тебя власти, тем меньше ты контролируешь собственную жизнь. Долг воистину тяжелее горы; он направлял его руку столь же часто, что и пророчества. Или это одно и то же? Долг и пророчество? Его суть та’верена и его место в истории? Сможет ли он изменить свою жизнь? Будет ли после его ухода мир лучше, не оставит ли он страны и народы израненными, истерзанными и истекающими кровью?
Ранд смотрел на лагерь, на занятых своими делами людей, на лошадей, водивших мордами по земле в поисках зимней травы, которую они еще не успели сжевать до корней. Хотя Ранд приказал армии двигаться налегке, вместе с солдатами шло немало и других людей. Женщины, помогавшие со стряпней и стиркой, кузнецы и подковщики, заботившиеся о лошадях и снаряжении, мальчишки, разносившие послания и обучающиеся владеть оружием. Салдэйя была страной Порубежья, а для народов Пограничных земель битвы занимали привычное место в жизни.
– Иногда я им завидую, – прошептал Ранд.
– Милорд? – спросил Флинн, шагнув ближе.
– Люди в лагере, – ответил Ранд. – Они делают, что им велено, каждый день исполняют приказы. Порой суровые приказы. Но все равно они куда свободнее, чем я.
– Чем вы, милорд? – сказал Флинн, потирая обветренную щеку узловатым пальцем. – Вы – самый могущественный человек из ныне живущих! Вы – та’верен. Подумать только, даже Узор подчиняется вашей воле!
Ранд покачал головой:
– Все не так, Флинн. Все эти люди… любой из них может сесть на лошадь и ускакать отсюда. Сбежать, если им вздумается. Оставить битву другим.
– В жизни я знавал нескольких салдэйцев, милорд, – заметил Флинн. – Прошу прощения, но сомневаюсь, чтобы кто-то из них так поступил.
– Но они могли бы, – сказал Ранд. – У них есть такая возможность. Каковы бы ни были законы и клятвы, они свободны. А я… Мне кажется, что я могу поступать, как мне хочется, но связан я так крепко, что путы врезаются в мою плоть. Моя власть и влияние бессильны перед судьбой. Моя свобода – всего лишь иллюзия, Флинн. И поэтому я завидую им. Иногда.
Флинн заложил руки за спину, явно не зная, что ответить.
«Мы все делаем то, что должны, – всплыл в памяти Ранда голос Морейн. – Как велит Узор. У некоторых свободы меньше, чем у других. И нет разницы, сами мы выбираем или оказываемся избраны. Что должно быть, то обязательно случится».
Она понимала. «Я стараюсь, Морейн, – подумал Ранд. – Я сделаю то, что должен».
– Милорд Дракон! – раздался чей-то возглас.
Обернувшись, Ранд увидел, что на холм взбегает один из разведчиков Башира. Девы, не спуская с темноволосого юноши