Пришествие двуликого. Валерий Ивашковец
поддерживаемый дочерью, сохранял достоинство и отвечал спокойно:
– Это несчастное дитя послано нам провидением, и я сделаю всё, чтобы его вырастить. Если тебя не устраивает такой вариант, можешь собирать вещи и… скатертью дорога.
– А этого не хочешь! – совала ему под нос дулю уже розовая, с алыми пятнами пьянчужка. – Хата-то приватизирована за мои гроши. Так что выметайся ты со своим выводком и порченым подкидышем.
Скандал продолжался бы долго, но выручала Ева. Девочка доставала из сумки купленную на собранные нищенствованием деньги бутылку пива и звонко провозглашала:
– Предлагаю мировую!
Пар ссоры у спорщиков выходил наружу, они виновато, пряча глаза, садились за стол и молча, сосредоточенно осушали слабоалкогольный напиток.
Так продолжалось до тех пор, пока мальчик не подрос, научился ходить и говорить. Вместе с ним менялась и семья Алтарёвых. Пьянство, благодаря вернувшемуся к нормальной жизни Григорию, вскоре прекратилось, а Павлик стал относиться к “найдёнышу” как к брату.
Как-то по весне зашла мачеха тихо в дом и увидела, как Ева разговаривает с Серафимом. Ему тогда уже минуло два годика. Лучи весеннего солнца проникали в узкое окошко, яркими полосами ложились на лица мальчика, подчёркивая его недетскую задумчивость.
– Как ты думаешь, есть ли у кошки душа? – спрашивала девочка, поглаживая котёнка Мишку, недавно подобранного на улице.
– Есть! – неожиданно звонко ответил мальчик. – Только маленькая, кошачья. Поэтому её не хватает на всех, вот и мучается она.
Мальчик протянул руку к котёнку и стал его нежно гладить. Лицо его снова стало задумчивым. Акулина посмотрела на детей и испытала внутреннее волнение. Да, у этого мальчика ещё маленькая душа, но почему-то она так изменила их жизнь, что всё кажется невероятным. Однако, это так! В это мгновение женщина явственно ощутила, что стала другой. Она устало улыбнулась и громко сказала:
– А ну-ка бежите ко мне. Я принесла кое-что вкусное!
Из соседней комнаты выглянул Павлик. Ева первой бросилась к мачехе, а Серафим, заметно хромая, поковылял за ней. Скоро дети обступили Акулину и получили от неё по шоколадной конфетке.
Когда вечером пришёл Григорий, он был приятно удивлён, что его встречала вся семья вкупе, встречала так радостно и дружно, что он даже прослезился.
Прошли годы…
Заканчивалось лето. Пылающей зарёй светилось воскресное утро, и в доме нарастала ранняя суета. Ангелина споро готовила завтрак, Григорий носил воду на кухню, дети во дворе шаловливо брызгались возле кадки холодной воды. За летние месяцы Павлик вытянулся в долговязого, угловатого подростка, а Ева ещё с зимы округлилась и налилась сочным соком зреющей девушки. На этом фоне молодости и здоровья маленький, с подогнутой ногой и наметившейся сутулостью, Серафим смотрелся невзрачно. Только глаза да взрослая серьёзность красили подросшего найдёныша. Однако, мальчик не мог этого знать. Он стоял