Адепты обмену и возврату не подлежат. Надежда Мамаева
ректор в лучших традициях демонолога вместо призыва темных сил провалился… в смысле явился в Бездну сам. Точнее – явился в мою комнату. Без стука открыл дверь, перешагнул порог и…
– А где труп Даркнайтс?! – возмутился он. – Почему она… живая?
Мне же показалось, что вместо заминки, которая на миг возникла в словах Тумина, должно было прозвучать слово «еще».
И мы с главой академии уставились друг на друга. В его взгляде читалось: «Опять?» Я отвечала недоумением: «О чем вы?»
А что? Хочешь доказать, что тебя оболгали, – организуй еще пару «ложных вызовов». И все. После них словам доносчиков уже веры не будет. Так что…
Тумин стоял недалеко от входа. За его спиной топтались две моих соседки.
– Адептки Карен Той, Линси Пафин, объяснитесь, – приказал ректор, наполовину развернувшись к девицам.
– Она мертвой была! – обвинительно тыча в меня пальцем, начала пухленькая невысокая девица, поморщив свой высокомерно вздернутый нос.
– Чушь! – фыркнула я. – С того света живым еще никто не возвращался!
– Сожалею, Пафин, но Даркнайтс права. – Ректор сложил руки на груди. – Как ни старайся, но из зомби человека не сделаешь, – он произнес это таким тоном, как будто не раз пытался. Лично.
«Так, значит, эта сдобная плюшечка, у которой щеки по бокам свисают, – Линси Пафин», – сделала я мысленную заметку.
– Ни на что не намекаю, но это второе обвинение в мой адрес за день, с которым, попрошу заметить, реальность не согласна, – скучающим тоном произнесла я, глянув на ногти, словно любовалась новеньким маникюром. Увы, ни маникюра, ни совести у меня не было.
Ректор с шумом выдохнул. Вслух он ничего не сказал, но я чувствовала, как от него исходит раздражение. И приготовилась услышать что-то в духе: «Как же вы меня достали! Больше без настоящего трупа не беспокоить!» – но я недооценила выдержку Тумина. Он лишь прищурился и произнес:
– Светлые славятся своими честностью, открытостью и радушием… – начал ректор, а меня так и тянуло уточнить, не имеет ли глава академии в виду радушно открытую крышку гроба для одной темной? Но сдержалась. А глава академии меж тем продолжил: – Поэтому я жду от вас, Карен, Линдси, что вы проявите их в полной мере.
– А расселение?.. – В голосе второй соседки – русоволосой симпатичненькой светлой, которая могла похвастаться весьма привлекательными для мужского глаза формами, – разочарование можно было черпать ведрами.
Ректор ничего не ответил, но та-а-ак посмотрел… От подобных взглядов гербарии могут засохнуть оптом, не то что какие-то девичьи надежды увянуть.
Ушел Тумин в полном молчании. А мы вчетвером остались: я, двое светлых и наша с ними взаимная ненависть, от которой буквально искрился воздух.
В общем, обстановка, про которую темные говорят: не всем порой суждено дожить до рассвета.
Я, прищурившись, посмотрела на соседок. Злилась ли при этом на них? Конечно, нет! Но мысль о том, чтобы сделать этих светлых еще и просветленными (до мудрой седины