13-й отдел НКВД. Книга 2. Павел Барчук
нь из головы должен исчезнуть.
Повертел башкой, осматривая кухню. Моя? Вроде, моя, родная. Стол, как стол. Табуретки – обычные. Оно сейчас поди разбери, все однотипное, если брать в пределах жизни среднего достатка. Я в ментовке получал не сказать, что жирно. Одному, конечно, хватало. Хотя, сильно не развернешься. Квартиру обставил мебелью ещё дед. После его смерти ничего менять не стал. Кровать только купил новую, с ортопедическим матрасом. Сто́ила, конечно, не вышепчешь. Будто не кровать, а запчасть для личного самолёта. Но очень уж хотелось.
Сидеть и дальше на полу было неудобно, но ещё больше – глупо. Поэтому упёрся ладонями о пол и поднялся на ноги. В этот момент обратил внимание на свой несколько удивительный наряд. Нижней его частью являлись спортивные трико с оттянутыми коленями, верхней – майка, которую в народе зовут «алкоголичкой». Все очень не новое, средней степени потёртости. Мы, конечно, не сильно привередливые в одежде, голубых кровей не имеем, но такое я бы не одел. Хотя бы потому, что осталась привычка к порядку. Вещи у меня всегда были чисто выстираны, идеально выглажены. Кроме того, опустив взгляд вниз, имел возможность наблюдать небольшой живот. Этакий домашний, уютный, пивной его вариант. Что за хрень? Все ещё не закончилось, что ли? В данном случае, я про мистические прибамбасы.
Выскочил из кухни в коридор и прямой наводкой к ванной. Очень сильно хотелось увидеть себя, родного. Надеюсь, именно себя.
Заскочил и чуть не взвыл от того, что там имелось. На крючках висели халат, полотенце, опять халат, ещё какая-то неведомая хрень. Типа ночнушки. Все это предназначалось исключительно для противоположного пола. Рюши, как и отвратительные грязно – розовые цвета, точно не в моем вкусе. На полочках – несколько ярких банок с кремами, я так понимаю, что это – крема, щипчики, ватные диски и много чего из женского арсенала.
Метнулся к зеркалу. Из отражения в заляпанном потеками стекле, смотрело мое, родное лицо, но только помятое, что ли, и обрюзгшее. Щеки обвисли, образуя собачьи брыли. Глянул на плечи, а потом на бицепсы. Точнее туда, где они должны быть. После того, как вернулся домой, за физической формой следил по привычке. Может, это и блажь, но мне нравилось, что тело остаётся спортивным. Теперь же, все выглядело очень грустно. Такое чувство, что в жизни я не сделал ни одного отжимания и ни разу не видел в глаза турник.
Несомненно, зеркало показывало мне меня, но в какой-то сильно другой сборке. Будто на заводе производителе оригинал заменили плохой, некачественной подделкой.
– Твою мать…
Открыл холодную воду и, зачерпнув ладонями влагу, плеснул ее себе в лицо. Снова глянул в зеркало. Хрена там.
Нет, после того, что было, после Иваныча и 1941, сейчас шок имел значительно меньшие размеры. Более того, формировалось четкое понимание, я не сошел с ума, просто что-то пошло не так. Надо понять, что именно, в какой момент, и какова ситуация. Хотя бы котов с разными мутными личностями, не видно. Правда, не знаю, так ли уж это хорошо.
Вышел из ванной комнаты и сразу носом уткнулся в особу, которая совсем недавно заходила в кухню.
– Ну?! Оклемался? Господи… говорила мне мама, выбери Толика. Толик, он сейчас главный инженер на авиационном заводе. Ходит – весь с иголочки. Красавец. Машину купил. Квартиру обставил. А женился на какой-то мымре. Все потому, что я отказала. Поверила тебе, алкашу.
Я обогнул дамочку и направился к комнате.
Квартира точно моя. Расположение, планировка. Все, как и было. Отличается обстановка. В спальне вместо плазменной панели – обычный телевизор. Не дешёвый, не дорогой. Кровати, конечно же, хрен вам. Диван и два кресла. Всю жизнь ненавидел диваны. На них спать невозможно. Дамочка, обозначившая себя моей второй половиной, не отставала. Двигалась след в след и зудела, словно назойливая муха. Не прихлопнуть бы.
– А мама знала. Знала. Как она меня отговаривала. Ох, как отговаривала. Ведь семейка у тебя та ещё. Отец – всю жизнь сантехником. Ни образования не дал сыну, ни правильного понимания жизни. Дед вообще сидел.
– Стоп! – Я резко повернулся к женщине, отчего она почти влетела в меня всем телом. Поймал ее за талию, вернее за хорошо спрятанные под мягкими валиками жирка остатки оной, отодвинул на безопасное расстояние. – Кто сидел? Какой дед?
– Ооооо… ясно. Допился. Говорю же. Ты, Симонов, доиграешься. Так скажу. Может, сухой закон отменили на днях, но столько лакать, это, конечно, вообще недостойно советского человека. Придут за тобой и отправят на принудительное лечение.
– Погоди… Какого человека? Советского? Какой сейчас год?
После того, что произошло, я сделал один несомненный вывод. Первое, что принципиально знать в любой непонятной ситуации – какое время на дворе. Может, Звезда промахнулась и закинула меня в начало 90-х? Но не похоже, вроде. Мебель все равно современная, как и техника. Да и рожа моя. Хоть испорченная.
Женщина осеклась на полуслове, затем посмотрела на меня очень внимательно.
– Вань, может, правда, на лечение?
– Какой год сейчас? – Я ухватил ее за предплечье, но это больше от желания быстрее получить