Крест непобедимости. Юлия Вево
о слабости самодержца, накокаиненных министрах и развратном обществе, которое получило по заслугам (она выразилась «по грехам»). Студенты оторвались от телефонов и перестали жевать жвачку. Сергей заинтересовался, вступил в дискуссию, после лекции она подошла к нему и заспорила снова. Через неделю Лара явилась с толстенной книгой мемуаров и после лекции, сузив горящие глаза, ткнула пальцем в абзац, как ей казалось, подтверждавший ее правоту. Сергей вспылил и раскричался к огромному удовольствию аудитории. Так и пошло. Они часами спорили о событиях начала прошлого века так громко и страстно, что вокруг них собирались удивленные слушатели. Потом им стало не хватать времени на разговоры и они встретились в кафе. Когда речь зашла о Корниловском мятеже, Лариса запустила в Сергея солонкой и убежала. По ее мнению, доцент зря не верил, что тогда можно, еще как можно было «загнать в курятник всю эту сволочь». Через минуту ушибленный доцент горячо целовал Ларису на улице под мелким холодным дождём.
Вскоре, вслед за увязнувшим коготком, пропала и вся академическая птичка. Как ни удивлялся Сергей сам себе, как ни потрясала его рыдающая мать пузырьком с сердечными каплями, как ни ахала прочая родня, Лариса была представлена как невеста и закончила университет уже женой Сергея. Она не смущалась и не робела, вела себя сдержанно, справилась с южным акцентом и научилась одеваться по-московски. А главное, не боялась новой родни, что смутило и озадачило, в свою очередь, убитую горем свекровь, бабушек и тёток. В разговоры «по душам», зная им цену, упорно не вступала, сама никаких попыток стать своей в семье не делала. Считала, что всё само собой образуется. И была права. Спустя год все окончательно к Ларисе привыкли, так как злословить было особенно не о чем: заходила невестка трижды в год по большим праздникам, приносила изящно упакованные подарки, сидела не больше часу и уходила, взяв под руку мужа, «совершенно подавленного этой хищницей».
Внешность ее, дразнившая чем-то обманчиво сладким, и правда, навевала мысль о сказочных джунглях: гибкость, смуглота, яркие от природы, полные губы, светло-карие с янтарной желтизной глаза, очень темные и очень длинные волосы. Всё это манило и обещало бог знает какие соблазны, но еще до свадьбы счастливый жених с удивлением обнаружил сдержанность и робость Ларисы, ее нелюбовь к открытому выражению чувств. О многом в постели ее приходилось упрашивать. Смущало в ней и полное отсутствие сентиментальности. Сергей, воспитанный мамой и тетками, удивлялся, что юная его жена никогда не смотрела мелодрам, не читала любовных романов, кроме входивших в программу, не выкладывала в соцсети совместных фотографий, даже со свадьбы. «Ты же филолог, – удивлялся Сергей, – вы там должны любить всякую романтику». Она же рычала, что ненавидит «розовые сопли». Вообще Лариса относилась к литературе, как к шахматам, и анализировала романы, как иные следователи ведут интересные или рутинные дела. О писателях и книгах говорила коротко и точно. Любила всё самое простое