Камни Гипербореи и щит Атлантиды. Алексей Байдаков
чаще, чем он. Она приезжала туда по делам фирмы L' Oreal и как турист. Александр же последний раз был в Санкт-Петербурге пятнадцать лет назад, когда он ещё назывался Ленинградом.
Больше всего Мэрилл нравились Эрмитаж и Петергоф.
Само собой, зашёл разговор об их прошлых посещениях Эрмитажа.
Вкусы у них не совпали.
Александру нравилась «Даная» Рубенса.
– Эта картина вульгарная, – сказала Мэрилл, – а вот «Ночной дозор» Рембрандта действительная великая картина, на ней фантастически передана игра света и тени.
– Изображенные на этой картине люди слишком напряжены, – возразил ей Александр.
– Какая изумительная в Эрмитаже коллекция скифского золота, сам Фаберже не смог повторить её лучшие экземпляры.
– Просто секрет их изготовления утерян, а так ничего особенного в них нет. Зато коллекция табакерок из особой кладовой действительно производит неизгладимое впечатление
Единственными экспонатами, где их вкусы совпадали, были камея Гонзага[40], картины Леонардо да Винчи[41] и Рафаэля[42].
В тот же день они доплыли до Кижей.
Мэрилл раньше Кижей не видела. Её поразил своей простотой и величием ансамбль деревянных церквей. Особенно ей понравилась двадцатидвухглавая Преображенская церковь, вырубленная топором без единого гвоздя[43]. Несмотря на свою высоту[44], церковь выглядела изящной игрушкой.
– Да недаром Нестор, закончив её, выбросил топор в Онежское озеро со словами «Не было, нет и не будет такой церкви»[45]. Теперь я понимаю, что мне нравится в русских церквях – это полная гармония с окружающей природой. Трудно было бы представить на этом месте Тадж-Махал.
– Это не только единение с природой, но и с Богом. На Русском Севере необычайно красивая природа, жаль, что мы не попадём на Валаам[46]. Это удивительной красоты остров. Я был на этом острове двадцать семь лет назад, когда плавал на туристическом теплоходе по маршруту Москва – Ленинград – Москва, но тогда в скитах был дом инвалидов и экскурсий туда не водили.
На Валааме творили свои великие полотна Шишкин, Левитан и Куинджи. Трудом монахов на этой скалистой земле были выращены вишнёвые сады[47].
Сам я даже искупался в небольшой бухте рядом с каменным крестом, который по преданию установил сам Андрей Первозванный[48]. Конечно, это был уже не тот крест, но вода была холодной и очень чистой, казалось, что до дна можно рукой достать. На самом деле глубина в этом месте была пять метров.
Жаль, что многие ценные вещи[49] после установление советской власти[50] монахи вывезли с Валаама.
Через сутки они приплыли в Горицы, где находился Кирилло-Белозерский монастырь, выдержавший осаду польских завоевателей в XVII веке.
Этот монастырь с многометровыми стенами Мэрилл не понравился:
– Он не вписывается
Камея Гонзага – вырезана из трёхслойного сардоникса в III веке до н. э. в Александрии неизвестным мастером. На камее изображены египетский царь Птолемей II и царица Арсиноя.
Имеются в виду картины «Мадонна с цветком» и «Мадонна Лита».
Имеются в виду картины «Мадонна Конестабиле» и «Святое семейство».
Гвозди поддерживают только кровлю, выполненную из резных кусков осины.
Высота Преображенской церкви 37 метров.
На самом деле создатель церкви неизвестен.
Валаам – от финского «Валамо» – высокая, горная земля.
Монахи складывали хворост и покрывали его огромными валунами, хворост гнил и образовывался чернозём.
По преданию, Андрей Первозванный, пройдя Днепр и Волхов, вошёл на ладье в «бурные вращающиеся воды озера Неро» и установил на горах Валаамских каменный крест.
Имеются в виду церковная утварь и книги, но самым ценным был тысячепудовый колокол.
После 1917 года Валаам отошёл к Финляндии, а после войны СССР с Финляндией – опять к России.