Прямо под сердцем. Анна Веммер
медицине, семь – совмещая и вот уже пять лет работаю исключительно в частной. Это я к тому, что после нескольких тысяч процедур я научился отделять тех, кто принимает непростое решение сам от тех, кого это решение принять вынудили. Или от тех, кто до конца его так и не принял. Вы не хотите избавляться от ребенка. Вы к нему привязались. Вы едва не плачете и сидите передо мной, представляя всякие ужасы о том, как ему будет больно. Хотя умом понимаете, что это все ерунда.
– Просто гормоны. Я на все так реагирую.
Врач снова вздыхает.
– Ну хорошо. Не обижайтесь на меня, Полина Романовна, я обязан удостовериться. Если хотите, мы поменяем вам лечащего врача.
– Нет, все в порядке.
– Тогда проходите, пожалуйста, в процедурную. Я приглашу врача, чтобы подобрал препараты, думаю, обойдемся внутривенной седацией.
Он открывает дверь, ведущую в процедурную. Кажется, я не могу сдвинуться с места. Несмотря на чистоту, блеск и роскошь, кабинет передо мной кажется входом в преисподнюю.
– А если пациентка не хочет делать аборт? – медленно спрашиваю я. – Вы можете написать, что сделали и… не делать?
Кирилл
Часы скоро взорвутся – так пристально я на них смотрю.
Круг. Еще круг. Секундная стрелка бежит мучительно медленно.
Потрескивает камин. Пламя – единственный источник света в комнате, и я не могу найти в себе сил подняться и включить свет, да и зачем он мне?
Телефон на столе мертв. Я несколько раз проверяю зарядку, звук, уведомления. Но сегодня даже многочисленные рабочие вопросы перестают сыпаться, как из рога изобилия. Абсолютная тишина.
Я наивно надеюсь, она напишет. Пришлет хотя бы короткое «все» или «я в порядке». И хоть я знаю, что этого не будет, продолжаю гипнотизировать то часы, то экран.
– Кирилл Михайлович, я вам еще сегодня нужен? – в гостиную заходит Анатолий, мой бессменный управляющий. Без него дом бы зарос паутиной и пылью, а я сам сдох бы с голоду.
– Нет, Анатолий, спасибо, ты свободен.
– Кирилл Михайлович, насчет меню на завтра…
– Да, завтра Полина вернется из больницы. Приготовь что-нибудь…
Я умолкаю.
– Полезное? Или ее любимое?
– Ты все понял, да? – усмехаюсь я. – Конечно, ты понял. Считаешь меня мразью?
– Я не лезу в дела хозяев, Кирилл Михайлович, вы же знаете. Не мое дело давать оценку вашим действиям.
– А ты дай. Мне не с кем поговорить.
– Вы могли бы поговорить с Полиной Романовной
– Это было бы жестоко даже для меня.
– Вы недооцениваете супругу. Она довольно умная и эмпатичная девушка.
– Именно поэтому говорить с ней не стоит. Ты знаешь, что будет дальше. Всегда так бывает. Им всем кажется, что с ними будет иначе. Что любовь все преодолеет и прочая хрень. Каждая считает себя особенной. Разбить ей сердце, уничтожить ее – не то, что хотел бы ее отец. Он бы убил меня, если бы узнал.
– Она никогда вас не простит. Никогда не сможет смотреть без боли.
Я морщусь. Перед глазами встает ее образ. Маленькой худенькой, осунувшейся