Отрадное. Владимир Авдошин
наезд на их, мужчин, права. Всё общество тогда было расколото на одиноких мужчин и женщин, которые заново, далеко не юными, должны были вновь найти друг друга.
Глава 19. Поездка в Клин
Утром мать сказала:
– Дядя Леша хочет тебя прокатить в Клин на своей машине. Ты как?
А я догадался, что он хочет прокатить до Клина её, а я уж как довесок. Хочешь – не хочешь – придется брать. Но я даже не предполагал, что это будет грузовая бортовая машина, с двумя контейнерами в кузове, для государственной и гражданской перевозки.
Мне дядя Лёша купил книжку про козлика в соседнем ларьке, а я ведь уже первоклассник, но зато доверил ручку боковой двери, которая поднимает и опускает стекло сколько хочешь раз. А ещё мне можно было пользоваться бардачком перед собой – положить туда свои вещи и эту книжку, чтоб не мешали смотреть в окно.
Потом мы поехали, и я до одури глазел на проскакивающие дома, машины, зелень. А они разговаривали между собой про всякие дела на весовой площадке, где работала мать.
Часа через полтора мы остановились у больших заводских ворот, минут на двадцать, пока он выгрузится. Потом доехали до городской столовой, перекусили и обратно в Москву.
Это было единственное за последнее время моё путешествие, и оно меня вдохновило. А за Клином, когда я попросился нарвать букет барашков, то увидел, что они целуются в кабине, и подумал: нравится мне или нет, но отца не вернешь, а взрослые и дети не могут одни жить. Почему-то все они живут парами. Придется это принять.
Через день мать сказала:
– Дядя Леша будет у нас ночевать.
Я подумал: ну ладно, я уже принял это там, у Клина, хотя мне хотелось получить что-то не такое бестолковое в качестве знакомства. Да, дядя Леша улыбался при встрече, но как-то неестественно. Подарком он хотел показать, что будет со мной дружить, а за весь день ни одного слова мне не сказал. И в глазах что-то колючее. То ли неприязненное, то ли виноватое.
Поздно вечером он тихо вошел в плаще, теплой кепке, молча разделся, умылся, поел и лег спать, отвернувшись к стене. Без единого слова.
А в меня закралось впечатление, что это хозяйка наняла работника что-то по дому делать, но не захотела своих домашних ущемлять в их праве спать отдельно и пихнула к нам, в нашу комнату. Раз вы квартиранты, то и семейный работник с вами.
Человек пришел на место отца, в семью и молчит? Не сказал «здравствуй», за руку не поздоровался, не спросил – понравилось тебе в тот раз? Не сказал: «Мы с тобой еще съездим». Ничего.
И так он приходил каждый раз, каждый вечер. Каждый вечер раздевался, мылся и ложился спать. И так было всю нашу жизнь на Народной. Мало того – когда собрались переезжать в Отрадное, мать сговорилась с ним, а мне сообщила на следующий день, чего никогда не было.
Я обиделся. С момента смерти отца все хождения за положенной комнатой, все события с хозяйкой – обо всём мать советовалась только со мной. И вдруг как отрезало. Я не знал, что думать. А уж как действовать