Когда нечаянно нагрянет. Рассказы о разновозрастной любви. Владимир Сергеевич Попов-Равич
дружки-приятели кликали его Бродом. Учился он кое-как, прогуливал уроки напропалую. Вызванный к доске Брод обычно глухо молчал, в лучшем случае односложно соглашался с учителем, натягивающем ему троечку. Не однажды Виталька видел Бородина в компании изрядно поддатых парней на вечерах старшеклассников, где сам сидел пианистом школьного оркестра.
Еще большая опасность исходила от присутствия на Аллее Михаила Якушкина. В прошлом году вся школа выдохнула с большим облегчением, когда этому семнадцатилетнему, рослому парню вручили свидетельство об окончании восьми классов и отправили в свободное плавание. В седьмом Мишка сидел три года, что ни знаний, ни прилежания ему не прибавило. От безжалостных кулаков переростка в школьных туалетах пострадало много примерных учеников. Получив свидетельство и свободу, Якушкин, однако, не спешил расстаться с прежде ненавистной школой. Нигде не работая в ожидании осеннего призыва в армию, он продолжал гулять по Борщевску и регулярно захаживал в школьные коридоры. С учителями теперь вежливо здоровался, с бывшими одноклассниками всех своих классов вел себя дружелюбно. С комсомолками, впрочем, позволял себе физиологические шуточки, от которых весело смеялся только сам. Любимое развлечение крупного парня со стороны выглядело вполне невинно. Прогуливающейся походкой здоровяк Мишель подходил к стоящей в коридоре у стенки группе девочек или к одинокой старшекласснице. Повернувшись к девушке спиной, прислонялся к симпатичной, длинноногой комсомолке вплотную и двигался дальше. Что делали при этом его большие, шаловливые ручонки, спрятанные между двумя телами, не видел никто. Зато все хорошо слышали, как громко взвизгивала, отчаянно вскрикивала или негромко ойкала – в зависимости от темперамента – очередная избранница непрошенной «ласки». Некоторые боевые девчонки пытались достать нахала кулаком, на что шутник-«гинеколог», увернувшись, лишь жизнерадостно гоготал.
– Эй, Гриб! Чего заторчал? – весело и громко окликнул Бородин. Виталька и не подозревал, что у его бесцветного одноклассника голос может звучать так звучно.
– Топай ближе, Гриб, не съедим, – приветливо пригласил басом Якушкин.
Виталий стоял, не шелохнувшись. Как в замедленной киносъемке он наблюдал за действиями лохматого, рыжего мальчишки в грязных кедах. Мелкий пятиклассник, по имени Валерка, по кличке Валет, которого Виталька хорошо помнил по школьным коридорам, высунув кончик розового языка, старательно царапал что-то осколком стекла на темном костюме Феоктистова. Разные глупые надписи на портретах космонавтов появлялись регулярно. Художник Сидорин каждый раз замазывал их подходящим колером, но автографы или хулиганские словечки неизвестных негодяев возникали, к бурному негодованию посетителей сада, вновь и вновь. Виталька искренне недоумевал: каким же надо быть черствым, тупым подонком, чтобы пачкать портреты первых космонавтов. Лучших людей, если не всей планеты, то уж его великой Родины – точно! И не раз