Формула счастья и везения. Валентина Николаевна Петрова
он испуганно жался к ногам девушки, удивлённо тараща блестящие глаза.
Быстрым взглядом Флора окинула помещение и сочла, что в фильмах правдиво представлен антураж таверн, постоялых дворов и средневековых общепитов. Грязный пол из струганных досок засыпан соломой, низкий сводчатый потолок со следами копоти угрюмо навис над несимметрично расставленными и грубо сколоченными массивными деревянными столами. Мутные толстые стекла трёх окошек пропускали мало света. На столах, вперемежку с глиняными кружками и тарелками, стояли деревянные подсвечники, в которых чадили уродливые свечи. На стенах коптили факелы, освещая неровным светом грязные бревенчатые стены и нетрезвых мужчин, сидевших на деревянных скамьях.
Трактир полон. У двери шумная ватага из десятка добродушного вида честных тружеников: ремесленников и крестьян. Рядом с ними торопливо глотали вино три стражника; за ними двое неприметных: то ли ищейки, то ли люди с тёмным прошлым. Компания из четырёх хорошо вооружённых мужчин в кожаных панцирях расположилась в дальнем углу – это самая опасная группа.
Флора обратила внимание на прямо держащего спину пожилого сухощавого аристократа с щеголевато-подкрученными усами на узком породистом лице, его длинные густые с чёрной проседью волосы аккуратно подстрижены. Рядом с аристократом сидел крепко сбитый молодой человек, он цепким взглядом окинул вошедших.
Провожаемая любопытными взглядами, Флора медленно шла к стойке бара, вернее, к возвышавшемуся над низкими столами массивному сооружению, вероятно, выдержавшему не одну битву. Царапины и выбоины, оставленные тяжёлыми предметами, наглядно свидетельствовали о стойкости и надёжности сооружения.
– Что угодно господину? – угодливо кланяясь, спросил толстяк.
– Я пою песни. Разрешите в вашем чудесном заведении заработать на еду,– низким голосом попросила Флора.
Хозяин трактира направил короткий толстый палец на Умку.
– А этот что делает?
– Этот замечательный мойщик тарелок ничего не умеет, ещё маленький.
– Понятно. Ладно. Пой. Будут заказывать больше, разрешу тебе и косолапому остаться. Всё равно Зердик до вечера не проснётся.
Флора хорошо играла на гитаре, в их семье любили музыку, часто собирались по вечерам и пели. Теперь она будет петь за деньги. Тряхнув головой, отбросив неуверенность, опустила на пол рюкзак и, присев на табурет, взяла несколько аккордов. Старательно подражая Олегу Анофриеву, запела: «Призрачно всё в этом мире бушующем, /Есть только миг, за него и держись. /Есть только миг между прошлым и будущим, /И именно он называется жизнь…»
В зале воцарилась тишина. Когда песня закончилась, несколько секунд люди молчали, затем раздались восторженные возгласы и разнообразные требования: одни хотели услышать песню ещё раз, другие выкрикивали названия неизвестных ей песен.
– Господин! Можно получить еду для голодного зверька?
– Сейчас принесу, Ваше Сладкоголосие, – с энтузиазмом закивал хозяин заведения. – А ты пой!
Флора задумалась. На выручку