Боец. С. Массери
легких? Это же насилие! Будто он проник внутрь моего тела и контролирует мое дыхание. Он же не будет держать меня здесь вечно, верно?
Я содрогаюсь, когда понимаю, что после Титанов я попала прямиком во владение лидера Адских гончих.
Рядом с моей головой раздается звуковой сигнал от прибора, следящего за биением моего сердца, и мое внимание переключается на входную дверь, через которую в палату вбегает медсестра со шприцем в руке. Я снова давлюсь трубкой, на этот раз прекрасно чувствуя ее в своем горле. Моя грудь поднимается и опускается против воли, и мне необходимо вытащить эту трубку прямо сейчас. Прежде чем сделать укол, женщина кладет ладонь мне на плечо, чтобы удержать меня на месте.
Нет!
Я не могу позволить ей снова накачать меня успокоительным, поэтому пытаюсь бороться и сбросить ее ладонь со своего плеча, но она все равно протыкает иглой шприца пробку пузырька с лекарством на стоящей рядом со мной стойке капельницы. И когда введенный ею препарат достигает моей вены, мои глаза закатываются.
Я снова давлюсь трубкой.
– Кора, тебе нужно успокоиться. Все в порядке, милая. – Она гладит меня по волосам, пытаясь успокоить.
Черт возьми!
Я чувствую, как по моим венам растекается лед. Успокоительное, которое мне вкололи, как холодная вода, медленно поднимается все выше и выше по моему телу. Я борюсь с седативным эффектом препарата, даже несмотря на то, что от него немеют все мои мышцы. Я направляю свою ненависть на мужчину, важно стоящего у изножья моей кровати, но, несмотря на ее убийственные потоки, он не двигается с места. Он наблюдает за мной с любопытством, словно никогда ничего подобного не видел, и это странно. Но потом наркотики побеждают, и я снова погружаюсь в ледяное море.
Придя в сознание на этот раз, обнаруживаю, что в палате я уже одна. Моя голова лежит на подушке, и я облизываю губы. Трубки в моем горле больше нет, но во рту у меня суше, чем в пустыне, и к тому же очень чешется язык. Я пытаюсь дотронуться до своего лица, но мои руки по-прежнему сковывают широкие мягкие манжеты. Медленно моргая, я пытаюсь разобраться в них. Конечно, они приятнее, чем стяжки, но тем не менее не дают мне двигаться. Я бессмысленно тяну их, пока не начинают болеть мышцы. Хотя, честно говоря, мне не требуется много времени, чтобы устать. Мои воспоминания словно в тумане, поэтому я смутно помню свое первое пробуждение. Я ерзаю на кровати и пытаюсь сглотнуть, но горло чертовски болит.
Очевидно, что я все еще в больнице, но теперь, когда осталась одна и не нахожусь в панике, решаю оценить обстановку и оглядываюсь по сторонам. Слева от меня окно, а справа – ширма, скрывающая мою кровать от остальной части комнаты. Я сажусь прямее, игнорируя головокружение и колющую боль за глазами. Сейчас было бы самое подходящее время убраться отсюда, если бы я не была прикована к этой долбаной кровати, как собака.
Внезапно ширма отодвигается, и мне не нужно другого предупреждения, чтобы вновь откинуться на подушку и сузить глаза до