Контракт со смертью. Сергей Бережной
не так уж и мало их было. Может, просто затмевали их другие своей бравадой, своей показной и прущей недоброй силой. Большинство польстилось на обещанные две тысячи баксов в месяц плюс «боевые» – огромные деньги при скудости зарплат на гражданке. К тому же обещали лёгкую прогулку, да и срочные контракты у большинства заканчивались последним днём февраля или первыми числами марта. И втайне надеялись, что воевать по-настоящему не придётся.
Потом кто-то пошёл в «отказ», разрывая контракты либо отказываясь выполнять боевые задачи. Но это будет позже, когда вээсушники, окрещенные нашей пропагандой сплошь бандеровцами, нацистами да фашистами, стали насыпать нам «на хвост».
Этих нахрапистых, крутящихся вокруг командира-пахана «добровольцев» всё-таки было гораздо меньше, но тень, отбрасываемая ими, накрывала весь отряд. К тому же у них была командирская власть и право определять размер оплаты, в том числе «коэффициент боевого участия». В какую светлую голову пришла идея вытащить из советского прошлого сдобренную нафталином и в общем-то неплохую идею определения коэффициента трудового участия бойцов комсомольских стройотрядов? Это как? Кто ниже склонил голову под свистящими осколками, тот трус и ему срезать «боевые» на десяток или два процентов? Кто «отжал» (слово-то какое мерзкое, мгновенно вошедшее в обиход там, за «лентой») машину для командира, того надо стимулировать отнятыми у бойца деньгами? Да не приемлемо это в армии вообще, а на войне в частности. И потом, за такие фокусы можно и пулю схлопотать в затылок. Знали всё это Ясоны и Доки, потому и близко их не было на передовой, и спешили удовлетворить свои коммерческие желания посредством своих приближённых.
Увы, наделенные властью на формирование подобных условно-военно-добровольческих структур вывод из первых недель боевых действий не сделали и ринулись насыщать направления – харьковское, изюмское, запорожское, херсонское – новыми коммерческими структурами вроде БАРСа. Такое ощущение, что отнюдь не для войны, а для зарабатывания на войне создавались они, потому что отличие «барсов» от предыдущей категории резервистов-контрактников (опять-таки на примере боя под Русской Лозовой) лишь в скорости покидания позиций. И если вторые просто расторгали контракты, сдавали оружие и расходились либо перебирались в другие подразделения, а идейные шли в войска и воевали (ещё как дрались!), то первые порой просто банально бежали, бросая оружие. Может быть, так случалось только здесь, но, увы, случалось.
Жизнь этих первых отрядов иррегулярных подразделений, окормляемых определёнными структурами Генштаба, будет коротка – от силы пару месяцев. Но этого оказалось достаточно, чтобы понять главное: за деньги на амбразуру не ложатся и родину не защищают. Для них родина там, где платят. Коммерциализация войны – дело доходное, начиная от примитивного мародёрства до масштабного дележа собственности, но результат всё равно будет плачевным: зло – понятие кармическое и бумерангом возвращается на исходную. Война – это отнюдь