Погребенные. Оушен Паркер
с дивана. Сердце заухало в горле. Голова закружилась, но я устояла на ногах и рванула в коридор.
Казалось, меня сейчас стошнит от волнения. Спотыкаясь о разбросанные по полу фотокарточки, с которых за мной наблюдали налитые кровью глазницы, я доползла до двери и привалилась к косяку.
Она стояла, сгорбившись над коробкой. Рылась в старых альбомах и письмах, не поворачивая головы и не реагируя на мои крики. Переведя дыхание, я снова позвала её.
– Домой, – прогудел нечеловеческий голос, вырвавшись изо рта моей мамы. Она неестественно дёрнулась, не с первого раза совладав с шеей. Когда же обернулась ко мне, чёрными глазами выжигая в моей опешившей физиономии дыру, загробный шёпот, слетевший с её губ, добавил: – Я хочу домой.
Внутри что-то щёлкнуло. Так резко, что я прижала пальцы к груди, испугавшись, что сердце действительно выпрыгнет наружу. Но оно лишь колотилось о рёбра, заставляя мои пальцы вибрировать. Когда я наконец собралась с силами, чтобы что-то предпринять, уже не различала, где сон, а где явь.
III
– Ну и дела, – глядя в ту же точку, что и я, прошептал Жерар.
Повинуясь разворачивающимся на телеэкране действиям, мы одновременно склонили головы влево, а затем вправо, и так раз десять, пока эффект от трёх литров утилизированного за последний час пива немного не ослаб.
В грязной пепельнице на маленьком журнальном столике, заваленном тарелками и книгами, тлела сигарета. Жерар снимал крохотную квартирку, поэтому дым быстро распределился по периметру и уже начал концентрироваться у меня под носом.
Я чихнула, и столб пыли, отливающий красным светом, который пробивался из-под плотных, но местами драных штор, взмыл кверху. Молодой Брэд Питт в фильме «Большой куш» втащил кому-то по физиономии, и Жерар глухо хихикнул.
– Домой, – прогудел нечеловеческий голос, вырвавшись изо рта моей мамы. Она неестественно дёрнулась, не с первого раза совладав с шеей.
– Аника, – позвал Жерар, вырвав меня из воспоминания.
– А?
– Ты зависла. – Он несколько секунд пристально разглядывал меня, пока вдруг не промычал: – Так странно.
– Что странно?
– Ты странная.
Я повернула голову в его сторону, в сигаретной дымке пытаясь различить эмоцию, с которой он произнёс эти слова. Сознавшись Жерару во всём, что творилось в моей жизни последние полгода, я ожидала, что он сочтёт меня чокнутой, но… нет. Парень изучал меня с любопытством, без какого-либо двусмысленного намёка, а я, впервые в жизни, добровольно доверила кому-то свой самый страшный секрет.
Даже Патрик, мой бывший парень, не знал о том, что со мной происходило. Мы никогда не ночевали вместе, и каждый раз, когда он просил меня остаться, я словно какая-то преступница, опасающаяся разоблачения, сбегала домой.
Да, общественное мнение играло важную роль в моей жизни. Во всяком случае до этого дня, ведь я впервые так сильно испугалась. Настолько, что ни секунды не думала