Вызовите скорую. Будни фельдшера СМП. Евгения Комарова
этажа пешком спускаться, дом без лифта. Мы возражаем, что не можем ждать. А она отказывается спускаться. По-хорошему, развернуться бы и уехать, но мы так делать не можем. К счастью, из подъезда вышли люди, и нам удалось зайти. Поднимаемся к ней. Уже понимаем по ее голосу, что угрозы жизни у пациентки нет. Спрашиваем: «На что жалуетесь?» Она говорит: «Уже третью неделю кашляю, и мне нужно, чтобы вы меня послушали, нет ли у меня в легких хрипов. А в поликлинике очередь на час. Вы-то быстрее приедете». По возрасту ей примерно 60 лет. И она совершенно не стесняясь говорит: «Да, налоги я плачу, вы обязаны приехать и послушать». Послушали ее. Объяснили, что это не скоропомощный вызов, что пусть вызывает врача на дом. Она сделала вид, что не слышит нас. Две недели назад она уже вызывала скорую. К ней приезжала моя напарница, которая тоже ее послушала и тоже объяснила, что нужно вызвать врача из поликлиники. Оказалось, что дама не прикреплена к поликлинике и не хочет этого делать, потому что, по ее мнению, скорую можно вызвать всегда.
К сожалению, именно такие люди – одна из причин, почему со скорой уходят врачи, и почему мы не успеваем выехать на экстренные вызовы.
После этой женщины едем далеко в деревню к мужчине с болью в животе. Мужчина очень бледный. Анамнез собрать не представляется возможным, потому что на вопросы пациент не отвечает. Звуки, которые он издает, трудно идентифицировать, а клиническая картина неоднозначна. Живот несколько напряжен, низкое давление, очевидно, что-то кровит внутри брюшной полости. Мужчина теряет кровь, но, с его слов, кал не черный, рвоты и крови тоже не было. Дал понять, что накануне были сильные боли в области мочевого пузыря. В общем, поставили мы ему предварительный диагноз «пиелонефрит» и повезли в больницу. А через несколько часов после того, как его обследовали, подтвердилась моя первая догадка: у мужчины обнаружилась онкология с внутренним распадом предстательной железы. Положили мужчину в больницу. Для подтверждения диагноза нужна биопсия. Пока возьмут гистологию, отправят, проанализируют, пройдет еще месяц. И только тогда его начнут лечить от «онко».
Потом мы прокатились по соплям, по температуре, по тем вызовам, на которые мы не должны приезжать, не для этого придумана скорая помощь. Скорая помощь создана именно для экстренных состояний, угрожающих жизни. И это, конечно, никак не относится к простудам.
Следующий вызов был снова с жалобой на боли в животе. Приезжаем. Парень, 30 лет, лежит. Даже при плохом освещении видно, что он очень бледный. Разбита бровь, рассечение в области брови. Непонятно, маргинал нас вызвал или нормальный человек. Смущало, что разбито лицо. Спрашиваем, что случилось. Он немногословен. Говорит, живот болел, плохо мне, а сейчас уже не болит, но все равно очень плохо. Но как плохо, объяснить не может. Про бровь рассказал, что упал. Начали задавать вопросы: когда упал? Как упал? С его слов, пошел в туалет, закружилась голова, потерял сознание, упал, об унитаз разбил себе голову. По идее, боли в животе не должны давать потерю сознания. Начинаем его допрашивать с пристрастием: что ел,